Имя Владимира Сергеевича Соловьева достаточно долгое время было в опале и сейчас многие из нас открывают его для себя впервые. В связи с этим, думается, было бы не лишним дать краткое жизнеописание этого Человека, действительно с большой буквы.

Родившись в семье не менее знаменитого русского историка, написавшего историю России в 29-и томах, Вл. Соловьев с момента своего рождения был окружен высоконравственными и высокоинтеллектуальными людьми. Дед его, Михаил Васильевич Соловьев, был протоиерей. "О нем сохранилось предание как о человеке и возвышенно настроенном, и в то же время весьма склонном к юмору, любившему остроумно шутить и вести себя весьма непринужденно. Его внуки собирались у него по воскресеньям, причем все были убеждены, что добрый дедушка беседует с Богом и Бог тоже беседует с ним. И если отцу Вл. Соловьев, пожалуй, обязан своим интеллектуальным стартом, то дед его, безусловно, оказал влияние на религиозное начало. Однажды он подвел восьмилетнего Владимира к алтарю и в искренней молитве благословил его на служение Богу.

Стоит заметить, что у Вл. Соловьева, как и у его деда было это удивительное радостное ощущение жизни. Д. Н. Овсянико-Куликовский сравнивая Франциска Ассизского и Владимира Соловьева, пишет по этому поводу : "Космическая радость бытия и чувство бессмертия у него (у Ф. А. ) не производные интеллектуального порядка величины и не фикция, а "непосредственно данные" экзальтированного сознания, очарованного наитием божества. Из всех возможных и невозможных миров мистический мир Франциска Ассизского представляется если не самым лучшим, то, бесспорно, самым радостным.... И прежде всего, в этом, для нас столь фантастическом мире отнюдь не скучно : там много радости, много невинной веселости, там слышен порою беззаботный смех, там встретим незлую шутку, и добрый юмор. Большою ошибкой было бы считать, что мистики этого типа люди угрюмый, всегда погруженные в замогильные чаяния, чуждые живой жизни и земных радостей....

Мистики, как Франциск и наш Соловьев, конечно аскеты, но их аскетзм в своем роде умеренный, не доходящий до юродства.... мистики типа Франциска и Соловьева вовсе не фанатики . Их вера несокрушима, как и их мистическая экзальтация, но у них нет того порабощения личности гнету властной идеи, которое составляет сущность фанатизма. Это люди, внутренне свободные, широкие, гуманные; строгие к себе, они снисходительны к другим. "

Здесь надо заметить, что один из аспектов мистики в понимании Соловьева отнюдь не что-то невозможное и глупое, а наоборот, цельное восприятие жизни, при котором каждому явлению придается какой-то свой смысл, но не с пафосом и страшном выражении на лице, как часто делают наши "колдуны", но с той же легкостью, с какой мы понимаем правила сложения. Однако вернемся к первоначальному предмету нашего разговора. Юному Соловьеву часто снились вещие сны и являлись видения. Заглянув вперед, отметим, что София, один из краеугольных камней мировоззрения Вл. Соловьева являлась ему трижды. В тринадцать лет Вл. Соловьев пережил религиозный кризис. Нигилизм побеждает. Выбросив в сад иконы, Соловьев встает на материалистическую точку зрения, его идеалами стали социализм и коммунизм. Позже, однако, Соловьев осознал несостоятельность как коммунизма "упрощенной философии" так и всего материализма в целом, как односторонней системы. Только изучив Шеллинга и Гегеля, Вл. Соловьев создает собственную философскую систему. Окончив в 1859 г. гимназию с золотой медалью, Вл. Соловьев поступает в Московский университет, на физико-математический факультет, где изучались также и все естественные науки. Он увлекался тогда биологией, но , вероятно, это был не его путь, и, провалив один из экзаменов на II курсе, Вл. Соловьев переходит на историко-филологический факультет и всерьез занимается философией. С этого момента начинается подлинно научная деятельность. Первая его серьезная работа магистерская диссертация "Кризис западной философии ( против позитивистов ) сразу обращает на себя внимание. Язык его прост и убедителен, что, однако, сочетается с глубиной и широтой исторического материала. После защиты диссертации Вл. Соловьев Получает должность доцента на кафедре философии Московского университета, затем на год уезжает в Британию, где работает в Британском музее.

Вернувшись в Россию, он, по причине склоки, переводится в Петербургский университет. После прочтения лекции, в которой он призывал императора Александра III помиловать первомартовцев, Вл. Соловьеву запрещают чтение публичных лекций. Вскоре он сам уходит из университета, что, по-видимому, было связано с его нежеланием продолжать педагогическую деятельность. Объяснить это нежелание можно, пожалуй тем, что ему, как человеку в высшей степени творческому, отзывавшемуся каждому порыву творящей души, было трудно сдерживать себя в рамках университетских распорядков и т. п.

Вл. Соловьев начинает усиленно работать в области философии религии, теософии. Именно к этому периоду его деятельности относится работа "Россия и вселенская церковь", посвященная проблеме образования новой религии, включающей в себя все положительные черты многочисленных направлений христианства. Забегая вперед, скажем, что мысль эта не покидает философов и посей день. Одним из значительных трудов в этой области можно назвать "Розу Мира" Даниила Андреева. В своей книге он идет еще дальше, чем Вл. Соловьев и рисует картину интеррелигии, включающей в себя в той или иной степени все религиозные системы мира. Но об этом позже. В последние годы своей жизни Вл. Соловьев опять вернулся к философии, создает такие работы, как "Красота в природе", "Смысл любви", "Понятие о боге ( В защиту философии ) Спинозы", "Теоретическая философия". Особое место в этом ряду занимает "Оправдание добра". Труд этот заслуживает отдельного разговора, поэтому мы остановимся на нем попозже.

Понимая, что идеи его и идеалы еще очень далеки от воплощения в жизнь, остро переживая дисгармонию общества, Вл. Соловьев приходит в уныние. В последний год своей жизни он рисует мрачные картины конца света и описывает в своих "Трех разговора " явление антихриста. После этой работы Вл. Соловьев уже ничего не пишет.

Крупнейший русский философ, прекрасный поэт и один из замечательных людей эпохи Вл. Соловьев, ушел < из этого мира > в подмосковном имении его друзей С. Н. и Е. Н. Трубецких "Узкое" 31 июля 1900 г. "вследствие артериосклероза, болезни почек и общего истощения организма. " Похоронен он был на Новоде_ вичьем кладбище.

Не хотелось бы кончать эту "главку" на столь печальной ноте. Поэтому я позволю себе опять нарушить ход повествования и описать Вл. Соловьева просто как человека. Сделаю я это с помощью воспоминаний его друзей и ближних. "Не удивительно, что в житейских отношениях его всякий мог обойти и обмануть. Прежде всего, его со всех сторон всячески обирали и эксплуатировали. Получая хорошие заработки от своих литературных произведений, он оставался вечно без гроша, а иногда даже почти без платья. Он был бессребреником в буквальном смысле слова, потому что серебро решительно не удерживалось у него в кармане; и это не только вследствие редкой своей детской доброты, но также вследствие решительной неспособности ценить и считать деньги" (Е. Н. Трубецкой) В. Л. Величко пишет, что в В Соловьеве "уживались рядом и порою прерывали друг друга два совершенно противоположных строя мысли.... Первый можно сравнить с вдохновенным пением священных гимнов.... Второй с ехидным смехом, в котором слышались иногда недобрые нотки, точно второй человек смеется над первым. " Это очень метко сказано. А. Амфитеатров развивает ту же линию : "Удивил нас Соловьев.... Разговорился вчера. Ума палата. Блеск невероятный. Сам апостол апостолом. Лицо вдохновенное, глаза сияют. Очаровал нас все.... Но.... доказывал он, положим, что дважды два четыре. Доказал. Поверили в него, как в Бога. И вдруг словно что-то его защелкнуло. Стал угрюмый, насмешливый, глаза унылые, злые. А знаете ли, говорит, Д ведь дважды два не четыре, а пять ? Бог с вами, Владимир Сергеевич ! Да вы же сами нам сейчас доказали.... Мало ли что Д "доказал". Вот послушайте-ка.... Д И опять пошел говорить. Режет cotra, как только что резал pro, только, пожалуй, еще талантливее. Чувствуем, что это шутка, а жутко как-то. Логика острая, сарказмы страшные.... Умолк мы только руками развели: видим, действительно, дважды два не четыре, а пять. А он то смеется, то словно его сейчас живым в гроб класть станут. "

Напоследок хочется привести воспоминание сестры Вл. Соловьева, Мария Сергеевна: "Помню, не раз брат с сокрушенным громким вздохом, и комичным, и совершенно искренним, в котором опять-таки было что-то детское, признавался матери, что много нагрешил в сердце своем. А я любила эти признания: чувствовалось, что этот человек, неустанно служивший Афродите Небесной, не был чужд земных соблазнов, и порой они находили на него, как тяжелые зловещие тучи, и давили, и гнули, и бороться ему с ними было нелегко, и тем не менее он вел непрестанную борьбу со всякой нечистой мыслью" На этой прекрасно-чистой ноте мы и закончим ознакомление читателя с Владимиром Соловьевым человеком замечательных душевных качеств.

Чтобы уважаемому читателю было легче себе представить вклад Вл. Соловьева в философию, представляется разумным дать краткое описание философских систем его предшественников, ученых, кого он называл своими учителями. Это П. Д. Юркевич, В. Д. Кудрявцев и Н. Ф. Федоров.

Памфил Даниилович Юркевич (1827 1874) был профессором философии Московского университета с 1863 по 1874 г. Он был реальным учителем Вл. Соловьева и после его смерти ученик принял должность учителя стал преподавать философию на той же кафедре. Он ( Юркевич ) считал, что истина обнаруживается не только мышлением, но и "сердцем", так как обнаружение истины связано с религиозными и нравственными стремлениями человека. Он проповедовал идею невозможности познания Бога, а таким образом и истины, без любви. Подвергнув материализм основательной критике, он навлек на себя газетную клевету, всякую грязь. Больше его оппонентам ответить было нечем. Он написал всего лишь одну книгу, вложив себя больше в преподавательство. Вл. Соловьев высоко ценил его как человека и философа.

Виктор Дмитриевич Кудрявцев (1828 1892) был профессором философии в Московской духовной семинарии. Он развивал идею невозможности объяснения устройства мира посредством дуалистической теории, т. к. это, говорил он, ведет лишь к соперничеству материализма и идеализма, в котором кто-то из них побеждает. Мы должны найти третий путь, который объединит дух и материю. Этим принципом является абсолютно совершенное существо Бог, который сотворил мир так, что материя служит в качестве основания для проявления духа. В этом ключе затем и работал Вл. Соловьев, не ударяясь сильно ни в сторону материализма, ни в сторону идеализма, а гармонично компилируя их.

Николай Федорович Федоров (1828 1903). Вот что говорит о нем Н. О. Лосский: " Жизнь Федорова заслуживает всестороннего изучения, ибо это был несомненно, праведник и неканонизированный святой. " Основой его учения также был девиз "К истине с Богом . Что же касается его идей среди них было много любопытных, так к примеру, он считал, что "когда человечество покончит с голодом и удовлетворит свои другие потребности, оно тем самым, покончит источником человеческой борьбы, ибо именно страх перед физическими страданиями, по его убеждению, заставляет людей разобщаться и враждовать. В этом утверждении, однако, кроется ошибка. Именно разлад между людьми, между человеком и природой, порождает борьбу за существование. Другая его идея нравственный долг человека воскрешение предков. "Нужно жить не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а с каждым и для каждого; это союз живущих (сыновей) для воскрешения мертвых (отцов). " Вообще, Федоров делает большую ставку на достижения человечества в сфере научно-технического прогресса.

Хочется сказать несколько слов он нем как о человеке. Федоров жил напряженной духовной жизнью. Материальные же свои потребности он свел до минимума. Спал не более четырех-пяти часов в сутки на старом горбатом сундуке, подкладывая под голову что-нибудь твердое. Значительную часть своего жалования он раздавал своим "стипендиатам". Вл. Соловьев писал ему: " Ваш план является шагом вперед, сделанным человеческим умом на пути к Христу". Толстой отзывался о нем как об истинном _ христианине: " н очень беден, он все отдаст, а всегда весел и кроток". Несмотря на свой аскетизм, Федоров имел превосходное здоровье. Он заболел только тогда, когда по настоянию своих друзей отказался от своих привычек. Он никогда не носил шубу и всегда ходил пешком. Однако в 1903 г. в жестокий мороз друзья уговорили его надеть шубу и поехать в экипаже. Федоров заболел воспалением легких и скончался.

А теперь приступим к собственно изложению мировоззрения Вл. Соловьева, как оно менялось с течением времени, а точнее как оно менялось с изменением самого Вл. Соловьева. Преодолев Религиозный кризис юношеских лет, Соловьев приходит к убеждению что человечество может духовно возродиться лишь благодаря истине во Христе. В письме к Е. В. Романовой он пишет: " Предстоит задача: ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую форму.... Представь себе, что некоторая, хотя бы небольшая часть человечества вполне серьезно, с сознательным и сильным убеждением будет исполнять в действительности учение о безусловной любви и самопожертвования, Д долго ли устоят неправда и зло в мире! Но до практического осуществления христианства в жизни еще далеко. Теперь нужно еще сильно поработать над теоретической стороной, над богословным вероучением. Это мое настоящее дело. " Забегая вперед, добавим, что основной вопрос культуры " ставит человечество перед дилеммой: принять или отвергнуть истину после того, как она будет познана.... "

Теоретические изыскания Соловьева всегда преследовали практические цели: совершенствование мира, преодоления себялюбия, осуществление христианских идеалов любви к ближнему, достижение абсолютных ценностей. Принято делить творческую жизнь, если это слово здесь уместно, на три периода: в первый период интересы Соловьева сосредоточиваются в основном в области теософии, во второй в области теократии, и в третий в области теургии. На первом этапе, он надеялся, что осуществление Софии, мудрости в мире, может быть достигнуто посредством познания Бога и его отношения к миру. Затем Вл. _ Соловьев обращает свой взор в сторону государства, осуществляющего христианские идеи, что гарантировало бы, как он считает, справедливость во всех отношениях. И на третьем этапе Соловьев всецело занят теургией, т. е. мистическим искусством, создающем новую жизнь, согласно божественной истине.

Читаем у него : ".... полное определения истины выражается в трех предметах: сущее, единое, все ". Вообще, истина для Вл Соловьева это абсолютная ценность, принадлежащая самому всеединству, а не нашим суждениям или выводам. Познать ее Д значит преступить пределы субъективного мышления и вступить в область существующего единства всего того, что есть, т. е. Абсолюта. Существа этого мира только в том случае могут подняться до Бога, если они проникаются чувством совершенной любви, т. е. отрекаются от своего самоутверждения, что отнюдь не приводит к потере индивидуальности, напротив, существо обнаруживает свое истинное я, дух, заложенный, в нем. Существа же, сохраняющие свою эгоистическую исключительность, становятся непроницаемыми друг для друга. Их жизнь строится на грубых принципах материального мира. Вот тут то и начинается то, с чем пытался бороться Федоров, Д разобщенность людей, их "борьба за место под солнцем. "

Вот как делит Вл. Соловьев процесс восхождения мира к Богу. На низшей ступени этого процесса эволюции природы создаются предварительные ступени и условия единства мира. Таких ступеней пять: " царство минеральное , царство раститель ное , царство животное , царство человеческое и Царство Божие " эти ступени представляют собою ряд наиболее твердо определенных и характерных повышений бытия с точки зрения нравственно смысла, осуществляемого в богоматериальном процессе". Процесс же духовного роста человечества описывается им следующим образом: " .... природное человечество посредством своей деятельности совершенствует свою жизнь и на определенном этапе возвышается до идеи безусловного совершенства. Человечество духовное или от Бога рожденное не только понимает умом, но принима ет сердцем и делом это безусловное совершенство как действи тельное начало всего того, что должно быть во всем , и стремится осуществить его до конца или воплотить в жизни всего мира". И далее, " каждый новый тип представляет новое условие , .... для того чтобы достигнуть своей высшей цели или проявить свое безусловное значение, существо прежде всего должно быть , затем он должно быть живым , потом быть сознательным , далее быть разумным и, наконец, Д быть совершенным . "

Эта теория вписывает в себя все достижения естествознания, объясняя их и давая таким образом оригинальную и ясную перспективу их исследования. Для Вл. Соловьева это качество вообще примечательно. Вся его система это цельная компиляция всех направлений философской мысли, объединяющая их на новом, гармоничном уровне.

Это утверждение еще раз подтверждается при рассмотрении системы этики Вл. Соловьева. Вершиной его работы в этом направлении принято считать его трактат "Оправдание добра". Что же это за книга ?

Своей целью философ ставит здесь определение правды, не впадая в какой бы то ни было тон наставления и проповеди. По его глубочайшему убеждению, на протяжении своего существования человечество идет по этому пути к правде, которая, ко_ нечно, в то же время является и истиной и религией. Но отношение его к этим трем ипостасям вполне свободное и необязывающее. И если человек хочет быть животным, пусть будет таковым, но пусть тогда не воображает о себе как о путнике на пути к добру и свету. Вообще , весь этот трактат построен на самом тщательном внимании к человеческим нуждам и стремлениям, на рассмотрении самых обыкновенных путей человеческой жизни, взывающих, несмотря на стихию зла, к ясной простоте правды и добра, установленных не путем насилия, но в результате самых искренних влечений человеческой воли. Весь трактат "Оправдание добра" проникнут мягкой, благожелательной, отческой заботой о приведении человека и всей его истории к благополучному завершению. Человеческое влечение к добру оправдывает собою то, что очень часто считается несовместимым противоречием. Так, нравственности свойственно аскетическое начало. Но она вовсе не цель, а только путь к добру, да и то не единственный. Характерно, что здесь идет перекличка с буддизмом, в котором также провозглашается "серединный путь", не поощряющий чрезмерных отклонений. Это еще раз показывает, что сколько бы ни было религий, все они имеют в себе зерно истины, надо только суметь его увидеть.

Личность человека на первом плане. Но этот план тоже далеко не окончательный. Вл. Соловьев дает целую теорию семьи, где личность хотя и на первом плане, но находится в согласии с другим рядом личностей, или предков, или потомков. Половая любовь вполне оправданна, но и она не довлеет, а содержит в себе и многое другое. Деторождение благо благо, но тоже не единственное. Личность есть полнота, но для завершения этой полноты она нуждается в обществе. Общество есть полнота, но завершение этой полноты не просто в обществе, а во всем историческом процессе, т. е. в человечестве. Экономическая и политическая жизнь, государство и право это неотъемлемые моменты исторического стремления человечества к правде и добру. Но и самая общая нравственная организация должна быть религиозной и завершаться во вселенской церкви, считает Вл. Соловьев. Философ подчеркивает здесь, что человечество не может развиваться, если нет безусловной цели развития. Так как цель развития человечества это незыблемая полнота и взаимопронизанность материальных и духовных сил, то необходимо эту цель человечества наименовать каким-нибудь особым термином. Для религиозного философа Вл. Соловьева этим термином является "церковь".

Что можно сказать о Соловьеве как о философе в целом? Во-первых необходимо отметить его необычайную склонность к понятийной философии как в ее истории, так и в ее систематическом построении. Его дарования в этой области не только равнялись многим выдающимся европейским философам, но по силе эти дарований и по убедительности логики он превзошел многих из них.

Во-вторых, понятийная философия у Вл. Соловьева всегда отличалась весьма острым историзмом, при котором ни одна теория не отбрасывалась без разбору, а, наоборот, всякое философское направление получало у него законное место, органически вход в общечеловеческий прогресс мысли и жизни. В-Третьих понятийная философия имела для Вл. Соловь_ ева настолько самостоятельное значение, что, в сущности говоря, не нуждалась даже в авторитете веры, что отнюдь не означало для Вл. Соловьева, что разум исключал веру и откровение. Это значило лишь освобождение его от всяких авторитетов и предоставление его полной свободе, что приводило его (разум) в конечном итоге к тому же самому мировоззрению, которого требовал авторитет веры. В идеале Вл. Соловьев мыслил себе такую понятийную систему разума, которая вполне параллельна вере и откровению, но создается собственными усилиями самого разума.

В-четвертых, всей теоретическая философия Вл. Соловьева обладает удивительной особенностью, о которой мы упоминали уже не раз, Она во многом совпадает со различными философскими учениями, которыми изобилует человечество. Но при этом философское рассуждение в теоретических вопросах мысли развивается у Вл. Соловьева слишком искренне и убедительно, а также самостоятельно и тончайшим образом критически, так что нет никакой возможности говорить о каких-нибудь прямых заимствованиях у других мыслителей. Получается даже исторический парадокс: Вл. Соловьев весьма близок ко многим философам, но он мыслит настолько самостоятельно, что как будто бы этих философов не существовало или как будто бы он с ними не был знаком. Но острая критика Вл. Соловьевым многих зарубежных философов свидетельствует о том, что он не только не был с ними знаком, но и умел находить у них такие особенности, которые были для них уничтожающими. Но критика всегда подается у него в тонах вполне спокойного и даже созерцательного раздумья.

В пятых, при большой любви к абстрактно-категориальным операциям, при такой, можно сказать влюбленности в чистую мысль Вл. Соловьев вовсе не превратился в абстрактного систематика на всю жизнь, а, наоборот, оставался им лишь в ранней молодости. Конечно, эти понятийные конструкции никогда не отбрасывались Вл. Соловьевым целиком и полностью. Но уже с самого начала 80-х годов его начинают волновать совсем другие вопросы, зачастую отнюдь не философские. Поэтому то, что было сказано выше о теоретической философии Вл. Соловьева относится по преимуществу только к самому раннему и самому позднему периодам его творчества. Для самого Вл. Соловьева, даже еще не достигшего тридцатилетнего возраста, возникали совсем другие проблемы, которые в общем виде мы можем назвать социально-историческими.

Вообще говоря, соловьевские социально-исторические убеждения настолько оригинальны, что их нельзя подвести ни под какую, известную нам, социально-историческую систему. Некоторые исследователи утверждают, что Вл. Соловьев сначала был славянофилом, а потом стал западником. Однако схема эта никуда не годится. Уже в магистерской диссертации Вл. Соловьев считает нелепостью славянофильское призвание базироваться только на наивной вере и отрицать всякий разум. Но эта же диссертация подвергла уничтожающей критике все системы разума, бывшие на Западе, так что Вл. Соловьев считает и западных философов выразителями не подлинной и истинной философии, а только отвлеченных односторонностей, противоречащих истине в целом. Но опять-таки в работе "Три силы" он представляет Россию как страну, в которой доподлинно осуществляется истина, в противоположность бесчеловечному Востоку и безбожному Западу. После чего этот же человек дает уничтожающую критику византийско-московского православия и кто больше всего страдал от разделения церквей и необходимости их объединения в одну вселенскую церковь ?

Среди идеалистов и философов вообще едва ли был какой-нибудь мыслитель, который с такой же, то есть соловьевской, убежденностью считал христианство истиной. Но, повторимся, разумность христианства достигала у него такой степени убежденности, что иной раз при чтении его произведении невольно встает вопрос: зачем же нужна вера в сверхъестественное откровение, если человеческий разум уже своими собственными силами может достичь истины ? Можно только развести руками по поводу примата философии над религией и религии над философией. И это не единственное удивительное место в системе Вл. Соловьева. Определяя понятие субстанции6 он сначала доказывает, что не существует никаких субстанций, которые давались бы нам в непосредственном опыте; а с другой стороны, тут же доказывается, что по крайней мере одна такая субстанция существует, а именно всеобщая и абсолютная субстанция, благодаря которой и все инобытие тоже состоит из субстанций. Получается, что христианство и есть предел разумности, о есть максимальное ее развитие; а вместе с тем и разумность, взятая сама по себе и доведенная до своего предела, тоже есть христианство.

Для общей характеристики социально-исторических исканий Вл. Соловьева важно еще и то что он говорит о прогрессе. Учение об историческом прогрессе у Вл. Соловьева имеет двойной смысл. С одной стороны, это необходимость перехода от одних исторических форм к другим, то есть необходимость конца решительно всех отдельно взятых исторических эпох. Поэтому, с его точки зрения, исторический прогресс есть и сплошное становление тех или иных целей, которые то возникают, то гибнут, и абсолютны конец всех этих мелких и дробных исторических эпох, то есть нечто уже не просто становящееся, но то, что можно назвать ставшим. Позволю себе привести здесь еще одну параллель с буддизмом, одно из основных утверждений которого гласит, что все в мире проходит через три стадии рождения ,

развития , и разрушения . Как мы видим, Вл. Соловьев развил это утверждения гораздо шире, доказав, что разрушение это не конец по существу, а лишь переход к чему-то более высокому, что отнюдь не умаляет роли предшествующего. Думается, не лишним было бы сделать следующее замеча_ ние относительно социально-исторических исканий Вл. Соловьева, которое сводится к тому, что у нигде и ни в чем нельзя найти никакой одной логически неподвижной понятийной системы или какой-нибудь схематической завершенности. Он не был ни славянофилом, ни западником, а только постоянным искателем истины, нисколько не стеснявшем себя логическими противоречиями. Он не был ни консерватором, ни либералом6 ни реакционером, ни революционером. Да, в конце концов, можно сказать, что он не был ни идеалистом, ни материалистом. В нем не было никаких ограничений, все рассматривалось непредвзято. Везде это был соловьевец, в котором уживались самые разнообразные антиномии, которые с обывательской точки зрения звучат как элементарные логические противоречия. Это же касается, в частности, и его религиозных взглядов, как теоретических, так и чисто личных. Личность Вл. Соловьева большая, глубокая, широкая, даже величественная, хотя в тоже время до чрезвычайности запутанная и порой кажется противоречивой. Но цельное всегда кажется противоречивым, если рассматривать его с позиций множественности. Но во всей этой сложности, изучение которой не может не стать делом многих, была одна простейшая, невиннейшая и наивнейшая особенность. Это неугомонное стремление бороться с нелепостями и язвами окружающей жизни. Эту устремленность души его к Добру просто нельзя не увидеть. Это сильнее всего, что есть в нем и создано им.

Из этого вечного ощущения неудовлетворенности и стремления преодолевать несовершенства окружающей жизни сама собой вытекает еще одна идея, которую можно с полным правом считать для Вл. Соловьева окончательной, итоговой и заключительной. Это то, что можно назвать философией конца. В течение всей своей жизни Вл. Соловьев только и знал, что наблюдал конец. В своих ранних научных трудах он изображает концы всех философских односторонностей. Затем острейшее ощущение конца византийско-московского православия и рвется к то у, чтобы при помощи римской католической церкви преобразовать восточную церковь. В 1891г. его работа "Об упадке средневекового мировоззрения" тоже наполнена чувством катастрофизма по отношению к традиционному православию. Он настолько низко оценивал традиционную и бытовую религию, что однажды в беседе с Е. Н. Трубецким выразил желание объединить всех неверующих против верующих. Неудивительно поэтому, что и в самом конце своей жизни он заговорил и конце всей человеческой истории и о пришествии антихриста. И если его мировозз_ рение всегда было интимно связано с его личностью, то особенно здесь эта связь оказалась наиболее глубокой и ощутимой. В 1900 г. Вл. Соловьев умирал от неизлечимых болезней; и человечество, по его мнению, в те времена тоже умирало и тоже от неизлечимых болезней, которые он научился распознавать вопреки своему былому историческому оптимизму. Это ощущение кон а особенно явно в последней его книге "Три разговора". Е. Н. Трубецкой пишет по этому поводу: "Что-то оборвалось в Соловьеве когда он задумал эту книгу: ее мог написать только человек, всем существом своим предваривший как свой, так и всеобщий конец".

Только не надо думать, что Вл. Соловьев резко встал на позиции безнадежного нигилизма, отрицая всякое развитие вперед. Наоборот, даже если конец дела означал его неудачу, то этот же конец означал и необходимость чего-то нового. Именно по этому Е. Н. Трубецкой пишет ".... практический вывод из "философии конца" не есть покой, а творческая деятельность. Пока мир не совершился, человек должен всем своим существом со действовать его совершению. Чтобы осуществлялась в нас целостная мысль, мы должны предвосхищать ее в мысли, вдохновляться ею в подъеме творческого воображения и чувства и, наконец, го товить для нее себя самих и окружающий мир подвигом нашей воли". Чтобы жить, все время зная, что конец грядет, человек должен обладать такой громадной силой духа, таким самоотречением во имя Идеи, какие присущи очень немногим. И Вл. Соловьев один из них. Хочется лишь сказать ему большое спасибо и просить Бога, чтобы такие люди не покидали нас.