Реферат: Григорий Распутин

собирались гости. В гостиной висело жутковатое изображение страшного суда

Господня, так, как оно часто изображается на западной стене русских церквей

со всеми муками ада для грешников.

В этот дом и приехала Вырубова.

“Встретила нас, - пишет она, - его жена - симпатичная пожилая женщина, трое

рассказывала всё, что видела”.

В 1912 году против Распутина пытаются сфабриковать ещё одно дело о хлыстовстве.

Содержание этого дела передают воспоминания семинариста, учившегося в

Тобольской семинарии в 1907-1913 годах, некоего М.В. Андреева. В 1913 году он

был семинаристом выпускного курса, на котором вел занятия некто священник

Юрьевский. И вот однажды этот Юрьевский пришел к семинаристам очень

расстроенный и начал жаловаться, что Владыко Алексий бросил в горящую печь

его трехмесячный труд о Распутине, выполненный им по заказу епископа Евсевия.

Юрьевский пересказывает семинаристам свой доклад, содержащий откровенно

фантастические сведения. 30 молодых людей, затаив дыхание ловят каждое его

слово.

Начал он с того, что Распутин был конокрадом, его поймали, избили и только

после этого он стал ходить по богомольям. Легко опровергаемая ложь, ибо если

бы этот факт действительно был, его бы использовали ещё в деле 1907 года, но

ни один недоброжелатель об этом не сказал, а на селе такие вещи не

забываются. Нет ни одного документа, который хотя бы косвенно говорил о

конокрадстве Распутина.

Более того, в 1915 году, когда слухи о “конокрадстве” Распутина стали

распространяться ещё шире и “Сибирская торговая газета” напечатала об этом

информацию, редакция получила от Распутина такую телеграмму:

“Тюмень, редактору Крылову. Немедленно докажи, где, когда, у кого я воровал

лошадей, как напечатано в твоей газете; ты очень осведомлён; жду ответа три

дня; если не ответишь, я знаю, кому жаловаться и с кем говорить. Распутин”

Через некоторое время газета напечатала опровержение о том, что не имеет

доказательств обвинения Распутина в конокрадстве (но очень мелким шрифтом и

мало понятным языком).

“Странствовал Распутин вместе с Варнавой года три, а впоследствии он сделал

его епископом”, - продолжал свой рассказ Юрьевский. Это тоже выдумка, легко

опровержимая, так как Распутин познакомился с Варнавой, когда тот был уже в

высоком духовном чине настоятеля монастыря.

Далее Юрьевский рассказывает семинаристам настоящие скабрезности,

фантастические детали, не имеющие никакой документальной основы.

Кто был заказчиком этой истории - сегодня мы можем только предполагать. Но

одно определенно ясно: она сильно способствовала развитию мифа о Распутине,

внеся в него множество новых, неприличных деталей, ставших объектом самого

широкого обсуждения. Следующим шагом в развитии этого мифа был переход от

приписывания Распутину разврата на религиозной (хлыстовской) основе к

разврату бытовому. Но это стали делать уже позднее, после 1914 года.

Общественное сознание должно было привыкнуть к чудовищным деталям

неслыханного разврата.

Можно понять реакцию Владыки Алексия на эти фантастические выдумки.

Внимательно изучив их, собрав достоверные сведения и даже сам выехав на

место, Владыко Алексий убедился, что доклад Юрьевского носит чисто

клеветнический характер.

И когда Юрьевский пришёл к епископу Алексию, тот ему спокойно сказал: “А я,

батюшка, тобой сочиненное дело в печь бросил, и оно сгорело”.

Чтобы прекратить клеветнические слухи, Алексий лично взялся за это дело,

изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви,

неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового

расследования было подготовлено заключение Тобольской духовной консистории,

разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам

Государственной думы.

Вот это заключение:

“Заключение Тобольской духовной консистории о принадлежности Распутина к

секте хлыстов. 29 ноября 1912 г.

По вопросу о принадлежности крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда

Тобольской губ. Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов.

Преосвященный Алексий Епископ Тобольский, ныне почивший Экзарх Грузии,

того же 29 ноября утверждено.

ПРОХОДИМЕЦ ИЛИОДОР

Начало двадцатого века было богато на аферистов и проходимцев всех видов и

мастей. Ощущение перепутья, в котором находилась страна, противоборство

разных сил, возможность мигрировать от одной силы к другой создавали условия

для возникновения самых низких и подлых личностей, способных на любые

преступления, подлоги и обманы для достижения своих целей.

Именно к таким людям и принадлежал Сергей Михайлович Труфанов, более

известный для многих как Илиодор. Огромные амбиции и отсутствие всякой

совести, страстное желание быть на виду заставляли его искать средства

обогащения и делать карьеру всюду, где это можно. Монах-расстрига, отступник

от веры, аферист, шантажист, политический заговорщик-убийца и, наконец,

сотрудник большевистской ЧК - вот немногое из того, чем занимался в своей

жизни этот человек. Заглянем в его послужной список, хранящийся в Тобольском

архиве.

Знакомство с Распутиным происходит в 1908 году в Петербурге у архимандрита

Феофана, находившегося в дружеских отношениях с саратовским епископом

Гермогеном. В 1909 - 1910 годах Григорий приезжает в Саратов и Царицын, где

близко знакомится с деятельностью Илиодора. В свою очередь, в декабре 1909

года Илиодор приезжал погостить к Распутину в Покровское, где,

воспользовавшись моментом, украл у него важное письмо, которое впоследствии

будет использовать для шантажа. Присмотревшись к Илиодору, увидев в нём

типичного карьериста и проходимца, Распутин прекращает его поддерживать, в

частности, отказывается дать ему денег на своеобразную агитационую поездку

пароходом по Волге, а также финансировать его газету с громким названием

“Гром и молния”.

Илиодор оказался очень мстительным человеком и примерно с 1910 года начинает

сначала исподтишка, а потом и открыто травить Распутина (распускает о нём

грязные слухи, тем более что чувствует за своей спиной поддержку епископов

Гермогена и Феофана).

В конце 1910 года Илиодор уличается в лживой демагогии, распространении

клеветнических слухов, провокации и карьеризме. В феврале 1911 года в Царицын

командируется царский флигель-адьютант Мандрыко А.И., чтобы на месте

разобраться в клеветнических обвинениях, которые распространяются там о

деятельности Распутина. Разобравшись в деле, Мандрыко рекомендует Илиодора из

Царицына выслать, так как он ведет вредную агитацию, в которой затрагиваются

даже царь и Синод. Открывается интрига, в которой были завязаны Гермоген,

Феофан и Илиодор. Гермогена ссылают в Жировицкий монастырь, Феофана понижают

в должности, Илиодора отправляют во Флорищеву пустынь.

Илиодор понимает, что церковная карьера его окончена. И в течение полугода из

ревнителя православия он превращается в его неутомимого критика. Илиодор

поносит русскую Церковь и её иерархов.

А тем временем Илиодор сочиняет книгу о Распутине, в которой использует

материалы, придуманные им еще в царицынский период. Книга называется “Святой

черт”.

Факты и события, о которых рассказывается в книге, полностью вымышлены, хотя

в отдельных случаях лица, о которых идет рассказ, и существовали.

Осью книги является бессовестное обыгрывание эротической темы, по сути дела,

порнографическая фантазия автора представляется как факт и доказательство.

Труфанов придумывает целую классификацию “жертв” Распутина. “Жертвы”

Григория, - пишет Труфанов, - разделяю на четыре категории: жертвы поцелуев и

бань, жертвы особого рода прикосновений, жертвы изгнания бесов и жертвы

плотского совокупления”.

Труфанов приводит примеры, которые характеризуют его буйную эротическую

фантазию.

...Распутин растлил няню царских детей Марию Ивановну Вишнякову (как мы уже

видели, это не соответствует действительности).

... Распутин растлил девицу Елену Михайловну Т. (вымысел).

...В спальном вагоне поезда Распутин изнасиловал вдову офицера Хеонию В.,

уверяя, что это не грех, а когда она продолжала сомневаться, заставил ее бить

200 поклонов (вымысел).

...В Царицыне Распутин якобы в присутствии Илиодора пытался “изгнать беса”

(путем половых сношений) из девицы К., но Илиодор решительно воспротивился

(вымысел).

...Распутин водил в баню голых женщин по 12 вместе в селе Покровском и в

других местах (вымысел). Вот в таком духе даются все “факты” в книге

Илиодора.

В книге нет ни одного достоверного факта. Этот вывод мы сделали путем анализа

и сопоставления приведенных Илиодором сведений с достоверными источниками

информации в архивах и заслуживающих доверия воспоминаниях.

Все письма и телеграммы, приведенные в книге, вымышлены. Это в свое время

подтвердила и следственная комиссия Временного правительства, которая

первоначально рассматривала книгу “Святой черт” как источник достоверной

информации. Как пишет член комиссии А.Ф. Романов, книга эта “была проверена

документально и оказалась наполненной вымыслом, множество телеграмм, которые

приводит в ней Илиодор, никогда в действительности посылаемы не были.

Проверка производилась по номерам телеграмм, а кроме того, комиссия имела в

своем распоряжении не только телеграфные ленты, но даже подлинники всех

посланных телеграмм”.

Было бы совершенно неверно думать, что книга направлена только против

Распутина. Нет, книга создана, прежде всего, для дискредитации царской семьи,

и в этом ее главная задача.

Перед выходом этой книги, видимо, для рекламы и придания ей какой-то

достоверности планировалась провокация против царской четы. Илиодор

направляет на имя Императрицы письменное предложение купить эту книгу за 60

тысяч рублей, грозя в противном случае издать ее в Америке. Труфанов и

компания, по-видимому, надеялись, что Царица согласится на их шантаж, и

соответственно, передачу рукописи обставить так, чтобы об этом стало известно

во всем мире, мол, Царица боится правды. Это еще в большей степени

способствовало бы “эффекту” этой книги. Но Царица не поддалась на шантаж.

“Помню, это было в Ставке, в 1916 году, - вспоминает Вырубова. - Государыня

возмутилась этим предложением, заявив, что пусть Илиодор пишет, что он хочет,

и на бумаге написала - отклонить”.

Книга стала выходить из номера в номер в газетах и получила значение самого

солидного первоисточника сведений о Распутине. Отталкиваясь от опубликованных

в ней выдуманных историй, газетчики стали сочинять все новые и новые их

варианты. Значительная часть читателей восприняла ее как смелые и правдивые

откровения “жертв” Распутина. Номера газет с главами из этой книги

зачитывались до дыр. Миф о Распутине множился и раздувался, как никогда

раньше.

На этой книге Труфанов заработал большие деньги. Значительную сумму он

получил от одного американского журнала за продажу ему подлинного письма

русской Царицы, украденного у Распутина.

Гнусная, клеветническая книга Труфанова пришлась по душе многим

революционерам и активно использовалась в агитационной работе всех

антирусских партий. Недаром после революции она была издана журналом “Голос

минувшего”, известным своими публикациями разных сфабрикованных и вымышленных

сочинений и воспоминаний, вроде дневника Вырубовой. Сам Труфанов-Илиодор

поступил на службу в ЧК. Предложение стать чекистом, по словам того же

Труфанова, сделал ему сам Дзержинский, который привлекал его к выполнению

самых “деликатных” (а значит, самых грязных и кровавых) поручений. Позднее,

когда Труфанов сбежал за границу, он зарабатывал на жизнь рассказами типа

того, что своими глазами видел в 1919 году в Кремле заспиртованную голову

Николая Второго. Впрочем, до того, как стать сотрудником ЧК, Труфанову нужно

было пройти “школу” подготовки убийства Распутина.

“Я ВЕДЬ ЗА МУЖИЧКОВ”

Среднего роста, с крупными чертами лица, длинной бородой, полуопущенными

сзади в скобку волосами, одетый в серенькое летнее пальто, из-под которого

виднелась потертая, черного сукна поддевка, в соломенной шляпе, лакированных

сапогах, с камышовой палочкой в руках - так выглядел Распутин незадолго до

первой мировой войны.

К этому времени уже в основном был создан его вымышленный мифологический

образ - могущественного человека, близкого царской семье, способного на любые

преступления, ведущего развратный образ жизни. В образованном обществе,

особенно среди левых, распространяются самые нелепые и чудовищные слухи о его

похождениях.

В погоне за сенсацией за Распутиным охотятся левые журналисты. В мае 1914

года Распутин обращается в полицию об ограждении его квартиры от посещения

журналистов и одновременно меняет номер домашнего телефона (по старому номеру

кто-то постоянно звонил и всячески оскорблял его). Но не только левые

нападают на Распутина. Часть российских патриотических сил тоже рассматривает

его как врага, заглотив обманку вымышленного образа Распутина, который, мол,

дискредитирует царскую семью. Против Распутина резко выступает Пуришкевич,

человек не вполне серьезный, помешанный на хвастливой фразеологии, политикан,

стремившийся играть роль руководителя патриотического движения и принесший

ему много вреда. Когда левая печать объявила всюду, что Распутин вступил в

Союз Михаила Архангела, Пуришкевич гневно опроверг это сообщение, заявив,

что, если “какой-либо отдел Союза позволил себе войти в соприкосновения с

Распутиным, я немедленно, слышите, немедленно, по телеграфу закрыл бы такой

отдел”.

Однако не следует думать, что не делались попытки защитить Распутина от

подлой клеветы. Делались, и неоднократно, но они тонули в грязном потоке

левой и бульварной печати. Приведем только две доброжелательные оценки,

даваемые Распутину в печати:

“Благоволение и доверие, которыми Распутин пользуется у некоторых лиц, не

всесилие Распутина”.

“Будучи знаком с Григорием Распутиным более двух лет и наблюдая его в

домашней обстановке, - писал Г. Клепацкий, - я положительно утверждаю,

простеца”.

Конечно, отдельные благожелательные статьи не могли остановить кампанию

травли и лжи. Каждый месяц появляется что-то “новенькое” о Распутине. То

“свидетель” рассказывает, как видел Распутина с княгиней X. и двумя ее

дочерьми, входящими в баню, то распространяется известие, что он потомок

старца Федора Кузьмича, то проходит слух, что он решил принять священнический

сан, то газета печатает с намеком на него, что какой-то старец в Петровском

парке в Москве изнасиловал гимназистку. Грязные слухи распространяются о жене

и дочерях Распутина и, конечно, о его почитателях, особенно Вырубовой, якобы

живущей с Распутиным, с царем и еще с десятком других мужчин. Во всей этой

кампании чувствуется опытная рука.

Душевное состояние Распутина в это время передает телефонный разговор с одним

надоедливым журналистом.

“Чего от меня хотят? Неужели не хотят понять, что я маленькая мушка и что мне

нужно... Самое было бы лучшее оставить меня в покое...”

Старец волнуется. По нескольку раз повторяет одну и ту же фразу:

“Оставьте в покое... Дайте человеку жить... Все одно и то же... Я, да, я...

большие дела, а вы все одно и то же... Распутин да Распутин”.

Распутин вдруг резко обрывает речь и кричит в телефон:

“Ни хулы... Ни похвалы... ничего не надо... Молчите... Довольно писать... Мне

влезет... Говорю тебе наплевать... Прощай...”.

Конечно, Распутину очень тяжело, он переживает, не спит ночами, становится

нервным, к телефону сам уже почти не подходит.

Утешает он себя мыслью, что вся эта травля - испытание, преподанное ему

свыше, которое он по-христиански должен стерпеть, перенести. Главное -

продолжать делать свое дело.

Мысль, которую чаще всего высказывает Распутин в то время, это мысль о помощи

простому народу и, прежде всего, крестьянству, - в его жизни, образовании,

лечении. Григорий считает, что в духовном развитии России главную ставку

нужно делать на выходцев из крестьян.

“Интересуюсь я теперь мужичком (делится он с корреспондентом газеты

тащат деньги. Поеду в Петербург, буду стараться за мужичков...”.

Другое сокровенное желание Распутина - организовать настоящую, народную,

православную газету, пропагандирующую идеи Святой Руси. Эта газета, по его

мысли, будет чужда всякого политиканства и широко откроет свои страницы

каждому православному человеку. Об этом Распутин делится и со своими

почитателями, и с журналистами.

“Приеду осенью в Питер и начну выпускать свою газету. Поборемся еще у меня,

Господи, благослови, - в колокол ударю”.

Как и многих русских людей, Распутина волнует призрак грядущей войны. Его

позиция в этом вопросе однозначна - Россия воевать за чужие территории не

должна, своей земли много, рук не хватает обработать. Так думают многие

крестьяне. Война - нарушение завета Христа, страшный грех. “Воевать вообще не

стоит: лишать жизни друг друга, отнимать блага жизни, нарушать завет Христа и

преждевременно убивать собственную душу, - считает Распутин. - Пусть забирают

друг друга немцы и турки - это их несчастье и ослепление, а мы любовно и

тихо, смотря в самих себя, выше всех станем...”

Эта позиция Распутина, по мнению графа Витте, отодвинула мировую войну на два

с половиной года. Во время балканской войны в 1912 году Россия была готова

вмешаться, но тогда бы её противниками становились Австрия и Германия.

Сторонником войны был Великий князь Николай Николаевич. По его настоянию и

давлению на царя был уже подписан указ о всеобщей мобилизации, были

заготовлены военные и санитарные поезда. Рассказывают, что в эти дни Распутин

употребил все своё влияние, чтобы предотвратить войну. Доказывая пагубность

войны, он стал перед царём на колени.

“Пришёл Распутин, - рассказывает Витте, - в пламенной речи, лишенной конечно,

красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной искренностью,

он доказал все гибельные результаты европейского пожара. - и стрелки истории

передвинулись по другому направлению.

Война была предотвращена”.

Такую же непримиримую антивоенную позицию Распутин занимал и перед началом

первой мировой войны. Нам нужно укреплять страну, решать собственные дела.

Война нужна только врагам России и революционерам, которые страстно мечтают о

новых потрясениях.

Коренным же русским людям война принесет гибель. Тяжело раненый уже перед

самым началом войны, Распутин обращается к царю с мольбой не ввязываться в

войну.

“Милый друг, - молит он царя, - ещё раз скажу: грозна туча над Россией, беда,

веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без конца, печаль.

Григорий”.

Есть много оснований утверждать, что будь Распутин рядом с царём в те

решающие дни 1914 года, Россия, возможно бы, не вступила в войну. Но Распутин

лежал тяжело раненый в тысячах километров от царя и не мог ничего сделать,

кроме как послать телеграмму.

Антивоенная позиция Распутина была глубоко ненавистна всем антирусским и

революционным силам. Враги России и внутри и за рубежом испытанным способом

пытаются оклеветать Распутина, представить его сторонником войны. В разных

странах появляется целый ряд статей, в которых намеренно искажается его

позиция, с целью представить дело так, мол, Россия готовится к агрессивной

войне.

В немецкой газете “Гамбургер Фремденблат” от 21 июня 1914 года за подписью

Акселя Шмидта заявляется, что прежний апостол мира Распутин всё больше

склоняется в панславистскому образу мыслей. Теперь он стал проповедовать

соединение всех православных и славян под скипетром русского царя. Если это

так, то европейскому миру угрожает немалая опасность. Русской народной думе,

утверждает немецкая газета, можно только на почве религии внушить

воинственные замыслы. “Борьба против неверных, водружение креста на Св.Софии”

- эти слова ещё не потеряли волшебной силы над душой простого народа. Будет

ли в таком случае небольшой образованный и мирно настроенный верхний слой

общества в состоянии бороться с этой агитацией - ещё неизвестно. Во всяком

случае, просто смешно думать, что мир Европы зависит теперь от нескольких

желаний и воли хитрого мистика или даже просто авантюриста. Но в стране

неограниченных невозможностей всё возможно”, - заявляет газета. Так намеренно

истина переворачивалась с ног на голову. Простой русский народ обвинялся в

воинственных замыслах, а верхний слой, которому преимущественно и была близка

мысль о войне, объявлялся миролюбиво настроенным.

Тем не менее, конечно, не следует воспринимать Распутина наивным пацифистом.

Он отчетливо понимал, если войны не удастся избежать и будет совершено

нападение, нужно поднимать всю народную мощь, нужно иметь надежных союзников.

Здравый смысл и практическая сметка чувствуются в его беседе с

корреспондентом “Биржевых ведомостей” по поводу убийства австрийского

эрцгерцога Франца-Фердинанда, выступавшего категорически против войны с

Россией: “Что тут, братец, может сказать Григорий Ефимович? Убили уж, ау.

Назад-то не вернешь, хоть плачь, хоть вой. Что хочешь делай, а конец-то один.

Судьба такова. А вот английским гостям, бывшим в Петербурге, нельзя не

порадоваться. Доброе предзнаменование. Думаю своим мужицким умом, что это

дело большое - начало дружбы с Россией, с английскими народами . Союз,

голубчик, Англии с Россией, да ещё находящейся в дружбе с Францией, это не

фунт изюма, а грозная сила, право хорошо”.

В предвоенные месяцы в российских газетах ещё можно прочитать более или менее

объективные интервью с Распутиным. Время от времени газеты, наряду с

клеветническим, сфабрикованным материалом, помещают очень интересные беседы с

ним. Эти беседы хорошо отражают его настроение и мысли.

“- Надолго ли пожаловали в Петербург? - спросил Распутина петербургский

успокаивает...”

А вот как описывает визит к Распутину сотрудник “Ялтинского вестника”.

“Принял он меня в высшей мере любезно. Несмотря на то, что Григорий Распутин

находился в пути довольно продолжительное время, совершив длинный путь

сначала из Тобольской губернии в Петербург, а оттуда затем в Ялту, он

выглядел довольно бодрым”.

“Увидеться со старцем, - пишет журналист, - мне пришлось впервые, и скажу

целью был пущен этот слух”.

Коснувшись затем тех статей, которые появлялись в столичной печати,

корреспондент “Ялтинского вестника” также спросил:

“- В петербургских газетах на днях были напечатаны заметки о том, что вы,

свои”.

ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО

Распутин, конечно, заблуждался, когда говорил, что не найдется человека,

способного поднять на него руку. Он рассуждал по себе: “Если любишь, не

убьёшь”. Но в России того времени была масса людей, живших не любовью, а

ненавистью, и прежде всего ненавистью к исторической России и ко всем, кто её

поддерживал. Больше всего их было в образованном обществе, которое в

значительной своей части одобрило кровавый бандитский террор революционеров.

Акции убийства, как правило, не осуждались, а считались вполне приемлемыми

способами борьбы с представителями “реакции и мракобесия”. Как это ни

странно, значительное число убийц-террористов вышло из среды

священнослужителей и людей, считавших себя близкими к Церкви. Дух ненависти

проникал в самые глубины национальной жизни, парализуя духовные идеалы Святой

Руси.

В те тревожные предвоенные месяцы в России было немало групп людей, мечтающих

о физической ликвидации Распутина. Своей неуемной деятельностью и близостью к

царю Распутин ущемил интересы определенной части высших слоев госаппарата,

духовенства и даже некоторых представителей Дома Романовых.

Не в меньшей степени в ликвидации Распутина были заинтересованы силы,

втягивающие Россию в мировую войну - от “военной партии” при царском дворе

(прежде всего Великого князя Николая. Николаевича и К°) до зарубежных

поджигателей будущей бойни, от революционных кругов, мечтающих о разрушении

России (Ленина и К°) до масонских членов Государственной думы (Гучкова,

Керенского и К°). Каждый из этих сторонников войны помнил роль Распутина в

балканских событиях, убедившего царя не участвовать в военных действиях.

Поэтому нити заговора на жизнь Распутина неизбежно тянутся к одной из этих сил.

Первая попытка физического устранения Распутина предпринимается ещё в 1912

году. “В последние месяцы моего директорства при Н.А. Маклакове, - пишет

Белецкий, - когда августейшая семья находилась в Ливадии и Распутин был

вызван в Ялту, от Ялтинского градоначальника, покойного генерала Думбадзе,

пользовавшегося особым расположением Государя и бывшего под большим

воздействием генерала Богдановича (входившего в ближайшее окружение В.к.

Николая Николаевича), который протежировал Думбадзе, мною была получена

шифрованная телеграмма с надписью “лично” приблизительно следующего

содержания: “Разрешите мне избавиться от Распутина во время его переезда на

катере из Севастополя в Ялту”. Расшифровал эту телеграмму работавший в

секретарской части департамента полиции А.Н. Митрофанов, посылая мне на

квартиру шифровку, предупредил меня по телефону, что телеграмма интересна. Я,

подписав, препроводительный бланк, послал её срочно с надписью: “В

собственные руки Н.А. Маклакову” - и затем по особому - для разговоров только

с министром - телефону, спросил его: не последует ли каких-либо распоряжений,

но он мне ответил, что “нет, я сам”. Какие были посланы указания Думбадзе и

были ли посланы, я не знаю, но приезд в сопровождении филеров состоялся безо

всяких осложнений. Этой телеграммы в деле нет, так как Н.А. Маклаков мне её

не возвратил, а Митрофанов по расшифровке порвал подлинник...”

Думбадзе хотел привезти Распутина в железный замок, стоявший за Ялтой над

морем, и сбросить его оттуда.

По каким-то причинам это покушение сорвалось.

Новое покушение на убийство Григория Ефимовича Распутина произошло в селе

Покровском в три часа дня 29 июня 1914 года. До начала первой мировой войны

оставался месяц и два дня.

Через несколько часов исправник Скатов направляет прямо в Петербург в

департамент полиции телеграмму. (Хранится в ГАРФ.)

“Петербург, департамент полиции.

Три часа дня 29 июня Покровском Григорию Ефимовичу Распутину Новому,

Исправник СКАТОВ “.

Архивные материалы - сотни страниц, написанных от руки и только изредка

отпечатанных на машинке. Через почерки людей другой эпохи порою пробираешься

как через дремучий лес. Попробуем сначала дать общую картину преступления,

как она излагается в многочисленных документах, а затем приведём некоторые,

наиболее важные, протоколы допросов и освещение этого дела в печати того

времени.

Распутин вернулся в Покровское из Петербурга вечером 28 июня. По дороге

заезжал в Ялуторовск к своим друзьям Патушинским.

29 июня около 3 часов пополудни разносчик телеграмм Михаил Распутин

(родственник Григория Ефимовича) принёс телеграмму и ушёл. Григорий Ефимович,

по-видимому, решил дать ответ и побежал догнать Михаила. Выйдя за ворота, он

кликнул его. В этот момент к нему подошла мещанка Хиония Кузьминична Гусева и

низко поклонилась. Григорий Ефимович со словами “не надо кланяться” хотел

было подать ей милостыню. Гусева, воспользовавшись этим моментом, выхватила

из-под платка остроотточенный, обоюдоострый кинжал и ударила Григория

Ефимовича в живот. Распутин вскрикнул: “Ох, тошно мне”, побежал по улице от

дома примерно на 108 шагов. Гусева преследовала его с кинжалом в руках.

Григорий Ефимович на бегу схватил с земли палку и ударил Гусеву по голове. На

помощь подбежал народ и задержал преступницу. Один из крестьян, Степан

Подигивалов, сильно толкнул Гусеву так, что она упала левой рукой прямо на

кинжал, ранив себя ниже кисти. Гусеву сразу же арестовали и отправили в

каталажку Покровского волостного правления.

Распутину оказали срочную помощь врачи Иевлева, Высоцкий и хирург Владимиров.

Операцию провели прямо в доме Распутина. Хотя она прошла успешно, у врачей не

было полной уверенности, что Распутин выживет. Они не могли определить,

ранены или нет тонкие кишки.

Вернёмся к первым часам покушения. Распутина с большой осторожностью

перенесли домой. Когда очевидец вошёл в полутемную комнату, в которой

находился уже перевязанный фельдшером Распутин, “здесь творилось нечто

невообразимое”.

Дети и близкие Распутина плакали, суетились и все добивались, кого бы из

врачей вытребовать из Тюмени.

Тут же присутствовал бледный, растерянный урядник. Распутин лежал в

беспамятстве.

“Часа через 2 с половиной он очнулся и узнал очевидца.

даст, я выживу... Буду здоров...”

Очевидец стал успокаивать раненого. Сказал, что послана телеграмма врачей в

Тобольск и Тюмень.

Вскоре Распутин снова впал в беспамятство. Так продолжалось два дня. Когда

раненый приходил в себя, с ним беседовали врачи, исправник и работники

прокуратуры.

В этом состоянии он даёт свои первые показания.

ПОКАЗАНИЯ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА

“Зовут меня Григорий Ефимович Распутин-Новый, 50 лет, православный,

протокол мне не читать, потому что я не люблю слушать мной продиктованное”.

Во время дачи показаний Распутин неоднократно впадал в беспамятство.

Рана была очень опасной, и врачи считали, что Распутин, возможно, не выживет,

в газетах уже стали появляться сообщения о его смерти. Григорий Ефимович

готовился к смерти и сам вызвал священника, который причастил его.

Основания для опасения были серьезные. При судебно-медицинском

освидетельствовании Григория Ефимовича Распутина, произведенном 4 июля, у

него в области живота на середине между пупком и лобком обнаружена косвенно

продолговатая рана длиной в два сантиметра и шириною по середине в один

сантиметр; края раны ровные, концы острые, в глубине раны свертки крови, рана

проникает в брюшную полость; в глубине раны на брюшине после сделанной ночью,

29 июня, операции наложены швы. По объяснению проводившего операцию врача

Владимирова ранения кишок не оказалось, а на брыжейке был найден небольшой

порез; по своему характеру рана отнесена к разряду тяжелых, опасных для

жизни.

3 июля Распутина перевозят на пароходе “Ласточка” в Тюмень. На пароход несли

очень осторожно. Но и здесь не обошлось без неожиданности. Предлагали нести

на носилках. Но кому-то из домашних пришло в голову испытать их прочность. На

приготовленные носилки лёг сын Григория Ефимовича. К ужасу всех, носилки

сломались. В квартире поднялся неистовый плач и крик. Начали делать новые,

которые оказались уже более подходящими. На них отнесли старца на пароход.

Рядом с носилками шли жена и дети. На улицу вышло все население Покровского.

Перед отходом парохода был отслужен молебен о благополучном путешествии.

Пароход отвалил от берега под звон колоколов. Берега были запружены

крестьянами не только из Покровского, но и из других близлежащих селений.

Тем временем в Тюмени тоже ожидали приезда Распутина. Возле пристани

собралась масса народа. Так как пароход запаздывал, в толпе начали

распространяться тревожные слухи о смерти старца. Была отправлена срочная

телеграмма с запросом. Немного времени спустя пришла телеграмма, подписанная

сопровождавшим Распутина врачом Владимировым: “Ждите, сегодня будет в Тюмени,

самочувствие хорошее”.

В Тюмени Распутина привезли в городскую больницу, где врач Владимиров

произвёл вскрытие брюшной полости. Операция была произведена удачно. Но

вместе с тем было установлено, что задета и поцарапана брыжейка, а значит

сохранялась опасность рокового исхода.

В тюменской больнице Распутин пролежал до 17 августа. Здесь его окружили

вниманием и заботой. Кроме жены и детей, за ним постоянно ухаживали его

друзья Патушинские и Стряпчевы. Приезжали епископ Варнава и Мартиниан. Во

многих местах совершались молебны. В Москве молебны о здравии Распутина были

у Иверской Иконы Божьей Матери, в Чудовом и Новодевичьем монастырях и др. Со

всей России Распутину идут сочувственные письма и телеграммы. Русский

богатырь борец И.М. Заикин прислал Распутину телеграмму: “Молю Бога об

укреплении вашего душевного и физического здоровья”.

Слухи о смерти Распутина породили массу новых фальшивок. Газеты

“Петербургский курьер”, “Утро России” объявляют о том, что Распутин вёл род

дневника. Эти записки, под заглавием “По Божьему пути”, составлялись

специально приглашенным лицом, не безучастным к занятию журналистикой, из

духовного звания, давнишнего знакомства и репетитора сыновей одной сановной

дамы.

Газеты публикуют массу выдуманных подробностей. “В этот дневник, который

велся нерегулярно, а время от времени, заносились самые разнообразные данные:

как о состоянии здоровья автора и членов его семьи, так и о встречах,

впечатлениях, приёмах, подношениях, путешествиях Распутина и его близких”.

Газетчики выдумывают несуществующую беседу с Распутиным, во время которой он

якобы отвечал на вопрос: “Опубликует ли он свои записки?”

“Нет, как можно, нельзя, - возразил он. - Пусть дети мои, если найдет нужным,

сделают это”.

А “дневник” был уже сфабрикован. Определенные силы готовились его пустить в

ход сразу же после смерти Распутина.

Газеты продолжали распространять нелепые слухи. “Петербургский курьер”,

например, со ссылкой на секретаря Распутина Лаптинскую, сообщает о

существовании некоего завещания Распутина.

Сам Распутин, утверждает корреспондент этой газеты, частенько упоминал о

своем завещании, но это касалось не материальных сторон, а его нравственных

требований от наследников, и даже нечто вроде поучения детям. Кроме того, у

Распутина хранится нечто вроде его политического завещания, составленного им

при помощи одного литератора из правого лагеря. В этом завещании, по

утверждению газеты, Распутин много говорит о своей роли, о борьбе с

представителями светской власти при церкви, о С.М. Лукьянове, о своей дружбе

с епископом Феофаном и с другими отдельными иерархами Церкви.

Газета ссылается на неких лиц, от которых Распутин не скрывал своего

завещания, которые якобы свидетельствовали, что оно написано грубым языком

фактов и производит громадное впечатление. Те же лица, по утверждению газеты,

свидетельствовали, что все от первого до последнего слова - правда. “Судьба

этого документа, - пишет “Петербургский курьер”, - в настоящее время

неизвестна, хотя к делу о покушении на него он никакого отношения не имеет”.

Но Распутин уже не собирается умирать. Как только он приходит в себя, ещё

лёжа в постели, он начинает рассылать телеграммы близким и знакомым по

неотложным делам. Особенно волнует его надвигающаяся война. Всеми силами он

стремится повлиять на Царя. Одну телеграмму к Царю по поводу войны мы

приводили, а есть ещё одна: “Верю, надеюсь на мирный покой, большое злодеяние

затевают, не мы участники, знаю все ваши страдания, очень трудно друг друга

не видеть, окружающие в сердце тайно воспользовались, могли ли помочь” (19

июля 1914г.).

А тем временем полиция продолжает расследование этого дела. В качестве

свидетелей допрашиваются домашние Распутина, живущие в его доме работники, а

также одна из его последовательниц Латинская.

Познакомимся с показаниями самой покушавшейся.

В некоторых случаях возникает впечатление, что ей дали выучить текст.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ ХИОНИИ ГУСЕВОЙ

“Я признаю себя виновной в том, что 29 июня в с. Покровском днём с обдуманным

ложным пророком.

Хиония Кузьминична Гусева”.

Тем временем полиция поднимает старое дело Илиодора и в нём находит

доказательство подготовки покушения против Распутина.

Из переписки Илиодора следовало, что он связан с какой-то сторонней

подпольной организацией. В одном из писем Илиодора некоему Сёмушке, по-

видимому, связному, говорилось: “Объясни, если они будут так неразумно вести

себя, то я брошу дело и уеду за границу” (что он и сделал впоследствии).

Следствие продолжалось около года. Во время него была полностью доказана вина

Труфанова (Илиодора) в подготовке к убийству.

12 октября 1914-го судебный следователь Тюменского уезда выносит

постановление о предъявлении обвинений в подстрекательстве к убийству

Труфанову (Илиодору) и розыске его мерами полиции.

Да, обвинение формулируется именно так, а не “организация покушения на

убийство”, что следует из документов и показаний, а только “подстрекательство

к убийству”

Но самое главное впереди - 3 июля 1915 года Гусева объявляется ненормальной и

от уголовного преследования освобождается.

Резолюция Тобольского окружного суда от 3 июля 1915 года гласила:

“Ввиду состоявшегося 20 июня 1915 года определения Томского окружного суда о

доказательства сохранить до рассмотрения дела обвиняемого Труфанова”.

Гусеву помещают в хорошие условия, отличные от других настоящих психических

больных, она получает посылки с едой, фруктами, теплой одеждой. Свободно

переписывается со своими единомышленниками, считающими её героиней.

В начале марта 1917 года, сразу же после отречения царя, по личному указанию

новоиспеченного министра юстиции Керенского Гусеву отпускают из лечебницы.

Медицинское освидетельствование, сделанное Гусевой перед “выпиской” из

лечебницы, говорило, что она совершенно нормальна.

В Тюменском музее сохранилась копия удостоверения, выданного Гусевой при

освобождении тобольским комиссаром Пигнатти:

“27 марта 1917

Тобольский губернский комиссар”.

Вот так. Умение и желание убивать становятся общественной заслугой.

Гусеву освободили от уголовного наказания 3 июля 1915 года. А уже 6 июля

этого же года выносят заключение товарища прокурора г. Тобольска о

прекращении уголовного преследования против Сергея Труфанова.

И это несмотря на все неопровержимые улики и выводы судебной экспертизы! Так

сработала мощная поддержка, которая стояла за спиной лиц, покушавшихся на

убийство Распутина.

“Я вышел победителем из этой борьбы”, - смело мог сказать будущий большевик и

чекист Илиодор. Атмосфера ненависти и клеветы, пронизавшая большую часть

образованного общества России, делала Григория Распутина беззащитным перед

происками тёмных сил.

Страницы: 1, 2, 3