    Днепропетровская Академия Управления, Бизнеса и Права
    Кафедра социально-гуманитпрных дисциплин
    по дисциплине: Экономическая история
    Тема: Выдающиеся предприниматели Запада: Джон Д. Рокфеллер
    Выполнил студент
    группы ЭК-98
    Мамонов А. С.
    Проверила: Бочарова Н. В.
    г. Днепропетровск
    1999 г.
    Джон Дейвисон Рокфеллер
    (1839-1937)

"Человек, которого привычно называли “анаконда”, “гиена тропиков”, “колорадский шакал”, “кливлендский спрут”, “амазонский крокодил”. "

Чистую душу Элизы Рокфеллер постоянно терзал страх, верней, два страха, которые лишали ее сна. Первый— что непристойные мысли, украдкой пробиравшиеся в голову, несмотря на все усилия не допустить их, увлекут ее на скользкую наклонную плоскость вечной погибели (Элиза была протестантка). Второй, еще более ужасный, чем первый, —что сын Джон Дейвисон станет таким же, как ее супруг, эта похотливая скотина Уильям, чья репутация такова, что стоит произнести его имя, как тут же люди начинают обмениваться понимающими улыбками и кто-нибудь да отпустит сальную шутку. Элиза и Уильям Рокфеллеры составили дивную супружескую пару, живущую, как кошка с собакой. Элиза принадлежала к тем высокодобродетельным американкам, которые рожают с наслаждением, зачинают в страдании и, похоже, больше, чем небесное блаженство, любят тернистый путь, который, как известно, к нему ведет. Пила она только воду, ела лишь для того, чтобы поддержать телесные силы, и самым любимым ее времяпрепровождением было сидеть на жесткой скамье в баптистском молельном доме и распевать псалмы. По воскресеньям Уильям, если он по чистой случайности оказывался в Ричфорде, охотно сопровождал ее к службе. Там он во все горло пел с серьезным, сосредоточенным видом, который, по правде сказать, никого не мог обмануть. Мощный, заросший волосами, с головой фавна, сидящей на бычьей шее, он предпочитал дому молитвы, пользующиеся скверной репутацией бары и другие, более веселые дома. Любил Уильям вонючие сигары, низкопробное виски и столь же низкопробных женщин легкого поведения.

Доктор-чудотворец

Уильям Рокфеллер, больше известный под именем Биг Билл, жил с грехом пополам, а скорей даже и без “пополам”, профессией шарлатана. В середине XIX в. подобных ему было немало. Он разъезжал по стране в повозке, запряженной тощей, скелетообразной кобылой. Дабы выглядеть значительней, он присвоил себе без всякого на то права пышное звание доктора медицины и продавал на ярмарках эликсир собственного изготовления, равного которому, по его словам, не было и быть не могло. Бальзам этот, составленный благодаря знанию особого секрета и тайн алхимии, излечивал зубную боль, чесотку, цингу, насморк, простуду, оспу, сифилис и даже рак "вне зависимости от того, – как уточнял он, – кого постигли эти болезни: белых, чернокожих, краснокожих или домашний скот". Некоторые пациенты излечивались, особенно если воздерживались от питья эликсира, некоторые умирали.

Продавая свой сомнительный товар, “доктор” Рокфеллер, обладавший коммерческой жилкой, зарабатывал вполне приличные деньги, которые тут же спускал на виски, женщин, а главное, в рискованных спекуляциях. И наконец произошло то, что должно было произойти: Биг Билл подвергся судебному преследованию и был приговорен к уплате крупного штрафа. За душой у Уильяма не было ни цента и на его дом в Кливленде и на все его имущество наложен был арест.

Черный хлеб

Небеса услышали молитвы Элизы о том, чтобы сын был похож на нее, а не на отца. Джон Д. Рокфеллер с детства и до самой смерти оставался воплощением пуританских добродетелей и занудства. Он не пил, не курил и, в отличие от своего отца, не интересовался ни молоденькими цветущими девушками, ни безнравственными доступными женщинами. Время свое он делил между школой в Кливленде, где изучал бухгалтерию, и баптистской церковью в Ричфорде, где как добровольный служка проводил свободное время за духовными песнопениями и чтением псалмов; само собой разумеется, подобная жизнь не располагала к легкомысленному времяпрепровождению.

Если от отца он получил дар зарабатывать деньги, то от матери унаследовал не менее полезную способность никогда не тратить их попусту. Пока другие дети носились по улицам и играли в шарики, Джон Дейвисон постигал таинства выдачи ссуд под проценты и коммерческих операций— занятий, которые он с младых ногтей предпочитал играм и забавам. Когда ему было восемь лет, он восхитил Элизу, купив несколько индюшек, а затем перепродав их с немалой прибылью, каковую положил в копилку. В тринадцать лет копилку он разбил и ссудил все свои сбережения соседу-фермеру под вполне ростовщический процент. И наконец в шестнадцать лет, бросив учебу, он с ликованием вступил на профессиональную стезю, получив блистательную должность бухгалтера в фирме, занимающейся торговлей зерном.

Служка желает отправиться в самостоятельный полет

Джон Д. Рокфеллер исполнял все заветы религии: вел аскетическую жизнь и делал на службе гораздо больше, чем от него требовали, так что хозяева, совершенно естественно, весьма ценили его. Хьюитт и Таттл (таковы были их фамилии) не жалея похвал, поручали юному бухгалтеру самые ответственные дела своей фирмы, но им и в голову не приходило повысить ему жалованье. Юноша, однако, знал, что рожден не для того, чтобы оставаться наемным служащим, и потому молчал. У него всегда была мечта завести собственное дело, где он был бы полным хозяином. И всего через год после поступления на службу он решился рискнуть и сделал решительный шаг. Бизнес есть бизнес

Джон Д. пошел к отцу. “Папа, ты можешь одолжить мне тысячу долларов? ” Старый Биг Билл удивленно воззрился на сына. Тот еще ни разу не обращался к нему с подобной просьбой. Он пребывал в нерешительности. Но после некоторого раздумья улыбнулся, видимо, подумав, что Джон залез в долги и вообще начал жить, как настоящий мужчина, то есть как он сам, иными словами, стал не чураться радостей жизни, ходить по салунам и бегать за бабами. Но старика постигло разочарование, потому что юный его отпрыск с самым серьезным видом объяснил: “Это для дела, папа. Я хочу начать собственное дело”. Для Уильяма Рокфеллера все способы пускать деньги на ветер были равно хороши. Он согласился, но поставил условие: “Заключим договор. Эти деньги будут в твоем распоряжении до твоего совершеннолетия, но, начиная с сегодняшнего дня, ты мне будешь выплачивать десять процентов годовых, 0'кей? Бизнес есть бизнес! Не правда ли, Джон согласился и немедленно взялся за работу. Вместе с компаньоном-англичанином по фамилии Кларк он обосновался в Кливленде и основал “Кларк, Рокфеллер энд К°”— небольшую транспортную фирму по перевозке товаров, конкурирующую с фирмой, из которой он уволился и в которую никто не рискнул бы вложить ни цента. Спустя год оборот новой фирмы достигал пяти тысяч долларов, и она приносила каждому из компаньонов по две тысячи двести долларов. А через три года Джон стал в Кливленде весьма заметной фигурой; все предсказывали ему блистательное будущее, и банкир Труман Ханди, подозрительный и осторожный, как койот, без всяких колебаний предоставил ему кредит.

Филемон и Бавкида, брак по расчету

Когда Джон Д. наконец счел, что дела у него идут достаточно хорошо, он позволил себе на некоторое время оторваться от своих бухгалтерских трудов, чтобы серьезно заняться личной жизнью и найти себе жену, которая будет способна помочь ему в его честолюбивых устремлениях. В Кливленде трудностей с выбором у него не было. Здешние девицы, воспитанные в самых суровых пуританских традициях, все имели прекрасное образование и были безупречны по части непорочности. И тем не менее он отметил одну, которая показалась ему куда непорочней, чем остальные. Ее звали Лора Седеет Спел-ман; она не переносила сигарного дыма, в рот не брала спиртного, не любила театра, не читала романов, отличалась непритворной набожностью, и притом в каждом ее поступке проявлялась скупость, по меньшей мере равная скупости самого Рокфеллера. При первой же встрече они окинули друг друга оценивающим взглядом барышника, обменялись сухими улыбками, и вскоре заключили брак по расчету, который за шестьдесят пять лет его существования не омрачило ни единое облачко.

Черное золото

Уже сама по себе кливлендская фирма могла обеспечить молодой паре безбедное существование, но тут почти одновременно произошли два события, которые совершенно перевернули жизнь. Первым было изобретение керосинового освещения, вторым—открытие “полковником” Эдвином Дрейком гигантского месторождения нефти на Ойл Крик в Пенсильвании. Во всем мире отказывались от свечей и переходили на керосин, изготавливавшийся из нефти, которая до той поры использовалась лишь как средство, впрочем, крайне малоэффективное, от ревматизма. В несколько месяцев Ойл Крик заполонила стопятидесятитысячная орда искателей нефти. Повсюду в долине вырастали временные поселки, деревянные бараки, гостиницы. Они строились за одну ночь; в них кишели толпы авантюристов, искателей богатства, а также непременных их спутников-грабителей и девиц легкого поведения; звучали револьверные выстрелы, валялись изрешеченные пулями трупы.

Нюхом, каким обладают все создатели крупных состояний, Джон Рокфеллер тотчас учуял, что там можно сделать нечто совершенно очевидное, о чем просто никто еще не подумал. Он решил отправиться туда и присмотреться поближе. Титусвиль

Остролицый, в поношенном костюме, странно смахивающий на факельщика из погребального бюро, Джон Дейвисон исходил на своих тощих ногах все грязные тропинки долины и замусоренные улицы Титусвиля. С Библией в кармане, в шелковом цилиндре на голове, он выделялся каким-то невероятным достоинством в толпе искателей нефти, от которых чаще пахло виски, чем нефтью. Он осторожно перешагивал через трупы, во время перестрелок старался не попасть под пулю, а при встрече с женщинами легкого поведения стыдливо отворачивался. И с поразительным хладнокровием наблюдал за нефтедобытчиками и их неуклюжими стараниями извлечь из земных глубин то самое “черное золото”, которое, как они надеялись, сделает их всех миллионерами. Очень скоро он увидел, что эти бедолаги, с неимоверным трудом ведущие бурение зачастую совершенно случайными и мало приспособленными для этой цели механизмами, не озаботились запастись ни емкостями для сбора нефти, ежели таковая пойдет из скважины, ни средствами для ее транспортировки, а главное, для перегонки. В Кливленд он возвратился в лучезарном настроении: он нашел способ сделать настоящее, состояние. И. сразу же по возвращении он убедил компаньонов ринуться вместе с ним на авантюру.

Ликвидация кампании

“На добыче нефти сделать большие деньги не удастся, —объявил он Кларку. —Имея сто пятьдесят тысяч конкурентов, по-настоящему не разбогатеешь. Так что оставим этим болванам тратить там свои силы и деньги, а сами займемся хранением и перегонкой нефти”. Кларк, в отличие от своего компаньона, уже погряз в рутине. Успех их первого предприятия его вполне удовлетворял, и у него не было ни малейшего желания рисковать; более того, он уже сожалел, что принял участие в покупке нефтеперегонного завода. Он отказался, не без некоторого даже юмора: “Если тебе так невтерпеж разориться, нам придется ликвидировать компанию”. “Хорошо”, —с полным спокойствием согласился Джон Д. , поскольку заранее предвидел реакцию компаньона и предусмотрительно обеспечил себе поддержку многих банкиров. “Я выхожу из дела. Надо дать в „Кливленд лидер" объявление ликвидации компании”. Что и было сделано. Акции Рокфеллера были проданы. И он за семьдесят две тысячи пятьсот франков стал единственным владельцем нефтеперегонного завода в Кливленде. Прощаясь с компаньоном, он дружески пожал ему" руку и сказал: “Морис, я думаю, ты совершил ошибку, не пойдя со мной. На этот раз я на пути к настоящему богатству”. Стандард Ойл оф Огайо

Мрачные корпуса нефтеперегонного завода Рокфеллера, как и остальные такие же заводы в Кливленде, стояли на берегу озера Эри, и туда по железной дороге бесперебойно поступала сырая нефть, в изобилии хлещущая из всех скважин штата Пенсильвания. Но одно дело стать владельцем завода, куда регулярно поступает сырье на переработку, и совсем другое—добиться его бесперебойной работы. Джон прекрасно знал коммерцию и бухгалтерское дело, но не имел ни малейшего представления о технической стороне перегонки нефти— дела пока еще совсем нового. Так что обзавестись сведущими компаньонами стало для него вопросом первостепенной важности. Он подыскивал их с таким же тщанием и осторожностью, с каким выбирал себе жену, и нашел двух инженеров— Фланджерса и Андруса.

Оба они не курили, не пили, не якшались с безнравственными женщинами и могли посоперничать с Рокфеллером цинизмом в делах и строгим соблюдением религиозных обрядов. Троица компаньонов вскоре создала группу, тем более прочную, что в соответствии с пожеланием Рокфеллера их “дружба” основывалась исключительно на выгоде. Дабы сотрудничество было более тесным, они снимали квартиры в одном доме и даже – из соображений экономии – арендовали общую скамейку в баптистской церкви города. Контора их находилась в доме 341 по Эвклид-авеню, где 10 июня 1870 г. они официально основали компанию с капиталом в один миллион долларов, название которой станет известно во всем мире— “Стандард Ойл оф Огайо”. Образцовый нефтеперегонный завод

В Рокфеллере не было ничего от анархиста. От матери он унаследовал болезненную страсть к порядку, и потому вид нефтеперегонных заводов на берегу Эри приводил его в отчаяние. С сокрушением смотрел он на рабочих, шлепающих по лужам нефти, на плохо сбитые бочки, из которых вытекает содержимое, на переполненные сверх меры перегонные колонны. И вот тогда он понял, что порядок, методичность и чистота – необходимейшие условия, для давно задуманного им плана поглощения всех конкурентов. “Стандард Ойл” занялась своим туалетом. На заводе производились цистерны, которые не протекали и которые Рокфеллер, уже тогда заботившийся об имидже фирмы, велел окрасить в яркий, хорошо узнаваемый синий цвет. Здесь систематически использовались все отходы, здесь не пропадало ни капли нефти. Через некоторое время доходность завода зримо увеличилась, и у Джона Д. были развязаны руки для перехода к следующему пункту своей программы—систематическому устранению конкурентов. Спрут

Оливер Пейн, бывший полковник армии северян, был владельцем самого крупного нефтеперегонного завода в Кливленде. Этот всеми уважаемый джентльмен делил свое сердце между патриотизмом и честолюбием; к Рокфеллеру он относился крайне сдержанно, не прощая ему ни его экономического динамизма, ни равнодушия, проявленного во время войны между Севером и Югом. Так что он не выказал особой радости, когда лакей доложил о визите молодого владельца “Стандард Ойл”. Джон Д. , разумеется, ничуть не огорчился сдержанным приемом и вежливо, но холодно изложил цель своего прихода: “Я намерен в ближайшее время перекупить все без исключения нефтеперерабатывающие заводы Кливленда. На каких условиях вы согласились бы продать свой? ” Отставной полковник поначалу счел услышанное неудачной шуткой. Но, всмотревшись в бледное лицо, унылый нос и серые глаза собеседника, понял, что тот явно не относится к шутникам. “На каких условиях я согласен продать вам свой завод? ”—недоуменно переспросил он. —“Да, —подтвердил молодой человек, —У вас есть выбор: либо продать его сейчас, либо через несколько недель объявить себя банкротом”.

С этими словами он протянул полковнику листок бумаги, предлагая прочесть, что там написано. Пейн пробежал глазами текст, мрачно взглянул на Рокфеллера и со вздохом бросил: “О'кей. Ваша взяла”. Секретные соглашения

Талейран говорил: “Лучше быть крупным мошенником, чем мелким негодяем”. Бумага, которую Рокфеллер протянул полковнику, была наилучшим подтверждением этого высказывания. Цинизм и полнейшая бессовестность будущего нефтяного короля даже восхитили жертву. “Такому человеку, — подумал Пейн, —остается только уступить”. А бумага эта была соглашением, которое Джон Д. во время окутанной тайной поездки в Нью-Йорк заключил с тремя железнодорожными компаниями, обеспечивавшими доставку нефти из Пенсильвании в центры ее переработки.

Уже в 1872 г. Рокфеллер понял, что за эйфорией первых дней неизбежно последует кризис, и потому он, чтобы уцелеть, должен убрать всех без исключения конкурентов. Чтобы удерживать цены на самом низком уровне, он систематически урезал все расходы, и его завод уже давно был самым рентабельным в Кливленде. Но он хотел захватить монополию на рынке, и потому ему нельзя было стоять на месте. В ту пору железные дороги находились в руках трех человек, которые, выражаясь деликатно, не обременяли себя соображениями совести. Полковник Скотт, владелец “Пенсильвания Рейлроад”, и Джей Гулд, хозяин “Эри Рейлроад” делили между собой посьавку сырой нефти в Питсбург и Филадельфию; Коммодор Вандербильт имел монополию на перевозки в Нью-Йорк и Кливленд. И поскольку эта троица могла посоперничать с Рокфеллером по части цинизма, стороны очень быстро заключили между собой секретное соглашение. Соглашение, которое можно назвать актом экономического разбоя: в нем не только предусматривалось, что стоимость транспортировки барреля нефти для “Стан-дард Ойл” будет снижена с 2, 27 до 1, 15 доллара при одновременном удвоении, а то и утроении тарифов для конкурентов, но и то, что часть полученных от такого увеличения цен денег будет вложена в предприятие Джона Рокфеллера. Иными словами, бесповоротно приговоренные к разорению конкуренты приносили бы тем больше денег “Стандард Ойл”, чем дольше и активнее пытались бы выбраться из приготовленной им западни. Даже Маккиавели лучше бы не придумал!

Джон нанес поочередно визиты всем владельцам нефтеперерабатывающих заводов Кливленда и вежливо и холодно предложил ту же сделку, что и полковнику Пейну, всякий раз завершая свою речь столь же пуританскими, сколь и лицемерными, словами, хотя и не лишенными здравого смысла: “Чтобы оздоровить экономику Соединенных Штатов, необходимо избавиться от всех слабых и неприспособленных. Реорганизовать рынок нефти — это наш патриотический долг”. Кое-кто из “слабых и неприспособленных” возмущался подобной “реорганизацией”, несшей им гибель. Иные впадали в неудержимый гнев и, потеряв над собой контроль, осыпали ругательствами вестника их разорения. Но Рокфеллер оставался невозмутимо спокоен. Глядя на своих жертв маленькими бесцветными глазками, он медленно цедил слова, которые падали, как нож гильотины: “Вы совершаете ошибку, не присоединяясь к нам. В нефтяной промышленности не будет места ни мелким предпринимателям, ни одиночкам”. "В конце концов все уступали, и уступали тем быстрей, что в большинстве случаев сделка оказывалась для них выгодной. Джон Д. Рокфеллер, при всем том, что был настоящей акулой, не ставил себе целью разорить конкурентов. Он делал их своими компаньонами, и доход они при этом получали куда больший, чем могли бы им дать их агонизирующие предприятия.

Тайное становится явным

Благодаря этому секретному соглашению Рокфеллер осуществил свой двойной план: завладел всеми нефтеперерабатывающими заводами Кливленда и оздоровил промышленность, которая до сей поры пребывала в полнейшей анархии. Дела его шли все лучше и лучше, поскольку, став почти монополистом и умея извлечь из этого положения все возможные выгоды, он мог по собственному произволу снижать закупочные цены на нефть и соответственно увеличивать свои доходы.

К сожалению, он не учел один фактор, который в капиталистической экономике приобретает определяющее значение — общественное мнение. Секретное соглашение между “Стандард Ойл”- и “железнодорожными баронами” было заключено под прикрытием подставной фирмы, именующейся “Саут Импрувемент”. Толи вследствие болтливости, толи кто-то решил отомстить—этого уже никогда не узнать, —но весной 1872 г. американской прессе стало известно про секретное соглашение, и она дюймовыми буквами с негодованием оповестила США о сговоре “кливлендского спрута” и “железнодорожных баронов”.

Спрута на фонарь!

Несложно вообразить себе, в какую ярость пришли производители нефти, годами возившиеся в грязи, а через какое-то время вдруг обнаружившие, что со снижением закупочных цен вся их прибыль уплывает от них. Они организовывали грандиозные демонстрации и под яростные крики: “Смерть акулам! Долой заговорщиков! ” – вынудили Конгресс Пенсильвании внести в конституцию штата дополнительную статью, объявляющую противозаконной практику мошеннического перевода денег из компании в компанию. После чего, объединившись в союз, постановили не отправлять больше ни капли нефти “Стандард Ойл оф Огайо”.

Рокфеллер внимательно прислушивался к этим воплям, тем паче что был чуть туговат на ухо. Нимало не обеспокоенный ни ненавистью толпы, которая вздернула на фонарь его чучело, ни угрозами смерти, которые десятками ежедневно приходили ему по почте, он; решил все же затаиться и переждать бурю. "К несчастью, у его сообщников нервы оказались не такими крепкими. Они приняли решение расторгнуть соглашение и начать переговоры с производителями нефти, которые в количестве трех тысяч человек собрались в одном нью-йоркском театре и требовали равенства цен. У Рокфеллера не было другого выхода, и он тоже согласился участвовать в переговорах, В окружении телохранителей он приехал в Нью-Йорк с намерением принять участие в митинге, однако был встречен гиканьем и свистом, поэтому даже не стал входить в театр и возвратился домой.

Бойкот продолжался шесть месяцев, нефтехранилища “Стандард Ойл” опустели, положение стало катастрофическим. Джон Д. решил уступить. Он телеграфировал союзу нефтепромышленников, что у него “более нет никаких секретных соглашений ни с какой бы то ни было железнодорожной компанией”. Поставки нефти тотчас же возобновились, и Джон Д. Рокфеллер, отделавшись легким испугом, принялся доводить до совершенства другие способы недобросовестной конкуренции.

Первый способ: трест

Рокфеллер, хотя и вынужден был пойти на попятный, тем не менее очки набрал. За те полгода, что действовало секретное соглашение, производство “Стандард Ойл” выросло с полутора тысяч баррелей в день до десяти тысяч, и многие владельцы нефтеочистительных заводов вынуждены были уступить ему свои предприятия.

Когда же буря прошла, он с полным правом мог предсказывать: “Мы выиграли войну за нефть и через год станем хозяевами мирового рынка”. И он продолжал неудержимый подъем, вынуждая последних конкурентов, объединившихся в Ассоциацию нефтеперегонных предприятий, поочередно вливаться в “Стандард Ойл”, и вкладывал капиталы во все сферы деятельности, связанные с нефтью. Наконец эта империя-спрут обрела законное существование: второго января 1892 г. Рокфеллер создал “Стандард Ойл Траст”, и материнская компания в Кливленде стала всего лишь простым филиалом этого треста.

Предприятие Джона Д. Рокфеллера, внедрившееся во всех штатах, обрело такую власть, что в конце концов это обеспокоило многих американских политиков. Против хозяина “Стандард Ойл”, вызывавшего просто невероятную ненависть, возбуждались судебные процессы по обвинению в использовании принуждения и угроз и в противозаконной коммерческой деятельности. Наконец в 1890 г. американский Конгресс принял закон Шермана, более известный как антитрестовский закон, главной целью которого была ликвидация империи Джона Д. Рокфеллера. Пятнадцатого ноября 1911 г. Верховный суд Соединенных Штатов постановил прекратить деятельность треста, квалифицированного как “опасная корпорация” и “заговор”. Приговор обязал “Стандард Ойл” дать автономию всем своим филиалам, что, впрочем, нисколько не уменьшило власти его владельца, так как он сумел позаботиться о том, чтобы “прекращение деятельности” оказалось чисто теоретическим. Еще богаче

До конца XIX в. производство керосина для освещения было основной сферой деятельности нефтяной промышленности. Появление электрического освещения грозило ей гибелью. Многие финансисты встревожились и сочли благоразумным покинуть этот сектор. Но это было не в правилах Рокфеллера. “Я сделал состояние на нефти, —заявил он, —и никогда не изменю ей”. И он оказался прав. Начавшееся через несколько лет развитие автомобильной промышленности дало его империи возможность охватить своими щупальцами весь мир и вскоре сделало его, причем надолго, самым богатым человеком на свете. Благотворительность тоже бизнес

Устранив всех конкурентов, обойдя все законы, грозившие положить предел его неуемным амбициям, и обеспечив “Стандард Ойл” гегемонию в мировом масштабе, Джон Д. Рокфеллер принял решение возложить все заботы о своей империи на сына, а самому всецело предаться двум хобби, которым до сих пор он не имел возможности посвятить ни секунды времени, —гольфу и филантропии.

Поскольку Рокфеллер никогда ничего не делал наполовину, то и хобби своими занялся с усердием, граничащим с исступлением. Начиная с 1900-го и вплоть до тридцатых годов, он, словно исполняя некий священный ритуал, ровно в десять в сопровождении двух слуг, несущих клюшки, выходил из своего дома в Покантико-Хилл и направлялся на площадку для гольфа, где неторопливо гонял мяч по зеленой траве. Что же до филантропии, то он ее поставил чуть ли не на промышленную основу. Под влиянием одного протестантского пастора, который, вовсе не желая читать мораль, объяснил Джону Д. , какой вред может принести его детям репутация “акулы”, прочно приставшая к их фамилии, Рокфеллер день ото дня становился все более щедрым филантропом; щедрость его в этой сфере была сравнима с алчностью, какую он проявлял в делах, а это, прямо скажем, немало.

Конец гиганта весом в 50 килограммов

В 1937 г. состояние Джона Д. Рокфеллера перевалило за полтора миллиарда долларов. Несмотря на свои девяносто семь лет, он отличался превосходным здоровьем и надеялся дожить до ста. Единственно только какая-то странная болезнь уничтожила его волосяной покров. У него не осталось ни единого волоска ни на голове, ни на подбородке, ни на теле. Выходил он, укутанный в плотную одежду, придававшую ему вид мумии, отчего его легко узнавали журналисты, которых он терпеть не мог, опасаясь их навязчивости и нескромности. 23 мая 1937 г. Америка узнала” что в Ормонд-Бич во Флориде скончался человек, которого привычно называли “анаконда”, “гиена тропиков”, “колорадский шакал”, “кливлендский спрут”, “амазонский крокодил”. Она искренне оплакивала его.

Список литературы
Фурсенко А. А. "Династия Рокфеллеров" 1970 г.