Дмитрий Николаевич Узнадзе (1886 - 1950) -- советский психолог и философ, разработавший общепсихологическую теорию установки, один из основателей Тбилисского университета, где сформировал отделение психологии, директор Института психологии АН Грузии.

Детство

Дмитрий Николаевич Узнадзе родился в 1888 г., в селе Сакара Кутаисской губернии в крестьянской семье. В 1896 он поступил в Кутаисскую гимназию, где проявил себя как способный и прилежный ученик. Но, несмотря на это, он был исключен из последнего класса за активное участие в революционном движении.

Юность

Для продолжения учебы Узнадзе уехал в Швейцарию, а затем в Германию, где поступил на философский факультет Лейгщигского университета. В то время там работал один из основоположников экспериментальной психологии Вильгельм Вундт, который не только читал лекции по философии и психологии, но и работал в собственной лаборатории. И в этом учебном заведении Узнадзе был одним из лучших. Подтверждением этому служит премия, полученная им за работу, посвященную философии Лейбница, которую он написал, учась на третьем курсе. В 1909 г. он окончил университет и в том же году получил звание доктора философии в университете города Галль. Его диссертация была посвящена исследованию творчества Владимира Соловьева, его теории познания и метафизике. После окончания учебы Дмитрий Николаевич вернулся в Кутаиси, где работал одновременно в различных гимназиях, преподавал историю, психологию, историю педагогики и логику. Европейский диплом не считался действительным в Грузии, а потому ему пришлось экстерном сдавать экзамены на факультете истории философии Харьковского университета, в 1913 г. он получил диплом первой степени.

В это время Узнадзе много печатался, его статьи были посвящены в основном проблемам педагогики, философии, эстетики. В 1917 г. Д.Н. Узнадзе переехал в Тбилиси, где сразу же активно включился в работу по организации тбилисского университета. По его инициативе в 1918 г. в созданном университете открылась кафедра психологии и педагогики, а в 1920 г. - психологическая лаборатория. Кроме этого, Узнадзе еще руководил педагогическим институтом.

Книги

Для обучения психологов нужны были учебники, которых в то время в Грузии не существовало. Решение этой проблемы он тоже берет на себя и выпускает несколько учебных пособий. В 1919 г. выходит в свет первая книга Д.Н. Узнадзе, посвященная исследованию творчества Лейбница, а в 1920-м - его первая монография Анри Бергсон, в которой он критически рассматривает интуитивизм Бергсона.

Мистические и интуитивные представления, по мнению Узнадзе, не подходят для понимания сущности познавательной и психической активности человека.

Должна быть создана система научных понятий, с помощью которой могут быть поняты и объяснены даже мистические и интуитивные представления человека.

Д.Н. Узнадзе пытается решить эту проблему, создав такую систему, чтобы не объяснять психические процессы через психическое или физическое, а установить иную детерминацию психики. В его работах, издаваемых в это время, появляются такие понятия, как биосфера, ситуация и подпсихическое. Они имеют у него сходное значение, описывают особую реальность, которая является детерминантой целесообразности поведения. Биосфера - это особый вид отражения действительности, а ситуация - положение, вызываемое в биосфере, т.е., по сути, ее частный случай.

Биосферу можно назвать и подпсихическим, поскольку речь идет об исследовании сознания. Таким образом, подпсихическое - это особая сфера действительности, и если процессы человеческого сознания определяются законами объекта, то к подпсихическому неприменимы понятия, как субъекта, так и объекта.

Именно оно определяет содержание сознания, психики, и отсюда Узнадзе делает вывод, что «бессознательное» Фрейда по своей природе является подпсихическим, не принадлежащим к психике. В 1923 г. издаются такие работы Д.Н. Узнадзе, как Имперсоналия и Психологические основы наименования. Основанием для создания последней послужили исследования, проведенные в его психологической лаборатории. Они показали, что наименование предмета или явления происходит, не случайно и имеет под собой психологическую основу. Испытуемые видели сходство между предлагаемым им бессмысленным рисунком и набором звуков, причем для каждого рисунка разные люди подбирали строго определенные звуковые комплексы. В 1924 г. вышла еще одна книга Д.Н. Узнадзе - Мотивы интереса к учебным предметам, посвященная проблемам педагогики. В 1940 г. вышла Общая психология Узнадзе, которая стала, по сути, обобщением его взглядов и теорий. Эта книга стала значимой для создания грузинской психологической школы, т.к. послужила основой для обучения нового поколения психологов. Во время Второй мировой войны он несколько приостановил педагогическую деятельность и, подобно многим психологам в Европе и России, открыл кабинет патопсихологии, где руководил работой по восстановлению нарушенных психических функций воинов. В 1949 г. вышла в свет книга Экспериментальные основы психологии установки, в которой были собраны и обобщены экспериментальные данные. Узнадзе охарактеризовал психические особенности человека в зависимости от скорости возникновения установки, ее сохранности во времени, силы воздействия и скорости смены. На основании этого он выделил три основных типа личности:

динамический, к которому относятся уравновешенные, гармоничные люди, легко приспосабливающиеся к окружающим;

статичный, к нему можно отнести тех людей, чье поведение не импульсивно, а опирается на объективацию, для них характерно проявление неуверенности;

вариабельный, к которому относятся люди дела, люди сильных стремлений, но с конфликтной структурой характера.

Понятие установки

В 1920-е гг., происходит формирование одного из фундаментальных понятий теории Узнадзе - понятия установки. Это понятие подразумевает реальное психическое состояние человека, выражающее его готовность к определенному поведению.

Установка не только определяет отношение человека к какому-либо событию, мнению, лицу, но и показывает, в каком виде эти последние реализуются в мире его восприятий.

Помимо разработки самого понятия, Узнадзе работает над созданием метода исследования указанного состояния. В результате возникает теория установки, предполагающая возможность познания психической активности человека с помощью системы научных понятий. Тот смысл, который Д.Н. Узнадзе вкладывал в понятие установки, несколько отличается от обычного, принятого в психологии того времени.

Установка у него - это не психический процесс и не поведенческий акт, а особый вид отражения действительности. Ее возникновение обусловлено как объектом, так и субъектом: с одной стороны, установка возникает как реакция на определенную ситуацию, а с другой - в результате удовлетворения определенной потребности.

В этой концепции психология переживания соотносится с психологией поведения.

Перед осуществлением любой деятельности, считает Д.Н. Узнадзе, человек психологически готовится к ее осуществлению, причем этот процесс может им даже не осознаваться. Этот факт подготовки Узнадзе и назвал установкой. В 1941 г. в Грузинской ССР создается Академия наук, и Д.Н. Узнадзе становится ее действительным членом, возглавляет сектор психологии. Это время можно считать началом второго этапа развития теории установки, поскольку теперь ученый уделял много внимания не самому явлению установки, уже тщательно разработанному, а эффектам и иллюзиям, сопровождающим ее возникновение. Дмитрий Николаевич Узнадзе стал основателем фузинской школы психологии, многие его ученики впоследствии развивали и критиковали его идеи, создавая на этой основе собственные теории. В Европе его взгляды также привлекали к себе внимание многих психологов и психоаналитиков.Сейчас теория установки используется в социальной, медицинской психологии, психологии труда и в психоанализе.

Эксперименты

В лаборатории при Тбилисском университете он провел эксперименты, в ходе которых было определено, что установка, созданная в какой-либо одной сфере, проявляется не только в ней, но и в других сферах жизни. Кроме того, Узнадзе выяснил, что установка также свойственна и животным. Это открытие стало для него очень важным, поскольку послужило основой для создания в дальнейшем двухуровневой модели психики. Основываясь на результатах опытов, ученый сделал вывод о том, что установка является первичным свойством организма, т.е. это самая примитивная реакция на внешние раздражения. Естественно, что в этом случае должен существовать еще один, более высокий уровень организации психики.

В 1947 г. были изданы сразу несколько работ, посвященных этой теме (К проблеме сущности внимания, Внутренняя форма языка, Проблемы объективации).

В лаборатории Д.Н. Узнадзе проводил исследования, связанные со сравнениями количественных характеристик предметов. Вот пример одного из таких опытов. Человеку несколько раз показывали два шара, совершенно одинаковых по цвету и материалу, из которого они были изготовлены, и отличавшихся только размерами. Каждый раз испытуемому предлагалось выбрать тот шар, который, по его мнению, больше.

Когда наконец ему показывали два совершенно одинаковых шара, он тем не менее выбирал один из них. Установка, возникшая у него во время опыта, создала зрительную иллюзию различия. Таким же образом были исследованы и многие другие иллюзии: слуховые, вкусовые, тактильные. Исследования Д.Н. Узнадзе вызвали огромный интерес в европейском научном мире. Жан Пиаже даже назвал явление иллюзии, выявленное им в зрительной сфере с помощью установки, эффектом Узнадзе.

Принцип иерархии

Д.Н. Узнадзе впервые ввел в психологию принцип иерархиии, рассмотрев два уровня психической активности: уровень установки и уровень объективации. На первом уровне поведение определяется воздействием ситуации, происходит удовлетворение непосредственных и актуальных потребностей. Что касается уровня объективации, то здесь деятельность приобретает уже более обобщенный, не зависящий от ситуации характер. Человек же в своих действиях учитывает потребности других людей, а также социальные требования.

Постановка проблемы установки

1. Иллюзия объема.

Возьмем два разных по весу, но совершенно одинаковых в других отношениях предмета -- скажем, два шара, которые отчетливо отличались бы друг от друга по весу, но по объему и другим свойствам были бы совершенно одинаковы. Если предложить эти шары испытуемому с заданием сравнить их между собой по объему, то, как правило, последует ответ: более тяжелый шар -- меньше по объему, чем более легкий. Причем иллюзия эта обычно выступает тем чаще, чем значительнее разница по весу между шарами. Нужно полагать, что иллюзия здесь обусловлена тем, что с увеличением веса предмета обычно увеличивается и его объем, и вариация его по весу, естественно, внушает субъекту и соответствующую вариацию его в объеме. Но экспериментально было бы продуктивнее разницу объектов по весу заменить разницей их по объему, т. е. предлагать повторно испытуемому два предмета, отличающихся друг от друга по объему, причем один (например, меньший) -- в правую, а другой (больший) -- в левую руку. Через определенное число повторных воздействий (обычно через 10-15 воздействий)субъект получает в руки пару равных по объему шаров с "заданием сравнить их между собой. И вот оказывается, что испытуемый не замечает равенства этих объектов: наоборот, ему кажется, что один из них явно больше другого, причем в преобладающем большинстве случаев в направлении контраста, т. е. большим кажется ему шар в той руке, в которую в предварительных опытах он получал меньший по объему шар. При этом нужно заметить, что явление это выступает в данном случае значительно сильнее и чаще, чем при предложении неодинаковых по весу объектов. Бывает и так, что объект кажется большим в другой руке, т. е. в той, в которую испытуемый получал больший по объему шар. В этих случаях мы говорим об ассимилятивном феномене. Так возникает иллюзия объема. Но объем воспринимается не только гаптически, он оценивается и с помощью зрения. Испытуемым на этот раз дали тахистоскопическую пару кругов, из которых один был явно больше другого, и испытуемые, сравнив их между собою, должны были указать, какой из них больше. После достаточного числа (10-15) таких однородных экспозиций мы переходили к критическим опытам -- экспонировали тахистоскопически два равновеликих круга, и испытуемый, сравнив их между собою, должен был указать, какой из них больше. Результаты этих опытов оказались следующие: испытуемые воспринимали их иллюзорно; причем иллюзии возникали почти всегда по контрасту. Значительно реже выступали случаи прямого, ассимилятивного характера. Мы не приводим здесь данных этих опытов. Отметим только, что число иллюзий доходит почти до 100% всех случаев.

2. Иллюзия силы давления.

Но, наряду с иллюзией объема обнаружили и целый ряд других аналогичных с ней феноменов и прежде всего иллюзию давления (1929 г.).Испытуемый получает при посредстве барестезиометра одно за другим два раздражения -- сначала сильное, потом сравнительно слабое. Это повторяется 10-15 раз. Опыты рассчитаны на то, чтобы упрочить в испытуемом впечатление данной последовательности раздражений. Затем следует так называемый критический опыт, который заключается в том, что испытуемый получает для сравнения вместо разных два одинаково интенсивных раздражения давления. Результаты этих опытов показывают, что испытуемому эти впечатления, как правило, кажутся не одинаковыми, а разными, а именно: давление в первый раз ему кажется более слабым, чем во второй раз. Нужно заметить, что в этих опытах, как и в предыдущих, мы имеем дело с иллюзиями как противоположного, так и симметричного характера: чаще всего встречаются иллюзии, которые сводятся к тому, что испытуемый оценивает предметы критического опыта, т. е. равные экспериментальные раздражители как неодинаковые, а именно: раздражение с той стороны, с которой в предварительных опытах он получал более сильное впечатление давления, он расценивает как более слабое (иллюзия контраста). Но бывает в определенных условиях и так, что вместо контраста появляется феномен ассимиляции, т. е. давление кажется более сильным как раз в том направлении, в котором и в предварительных опытах действовало более интенсивное раздражение.

Более 60% случаев оценки действующих в критических опытах равных раздражений давления нашими испытуемыми воспринимается иллюзорно. Следовательно, не подлежит сомнению, что явления, аналогичные с иллюзиями объема, имели место и в сфере восприятия давления, существенно отличающегося по структуре рецептора от восприятия объема.

3. Иллюзия слуха.

Дальнейшие опыты касаются слуховых впечатлений. Они протекают в следующем порядке: испытуемый получает в предварительных опытах при помощи так называемого «падающего аппарата»(Fallaparat) слуховые впечатления попарно: причем первый член пары значительно сильнее, чем второй член той же пары. После 10-15 повторений этих опытов следуют критические опыты, в которых испытуемые получают пары равных слуховых раздражений с заданием сравнить их между собой. В данном случае число иллюзий доходит до 76%. Следует заметить, что здесь число ассимилятивных иллюзий выше, чем это бывает обыкновенно; зато, значительно ниже число случаев контраста, которое в других случаях нередко поднимается до 100%. Нужно полагать, что испытуемые получают раздражения одно за другим, но не одновременно. Число ассимиляций значительно растет за счет числа феноменов контраста. Цифры, полученные в этих опытах, не оставляют сомнения, что случаи феноменов, аналогичных с феноменом иллюзий объема, имеют место и в области слуховых восприятий.

4. Иллюзия освещения.

Явления начальной переоценки степени освещения или затемнения при светлостной адаптации могут относиться к той же категории явлений, что и описанные выше иллюзии восприятия. В дальнейшем это предположение было проверено в лаборатории следующими опытами: испытуемый получает два круга для сравнения их между собой по степени их освещенности, причем один из них значительно светлее, чем другой. В предварительных опытах (10- 15 экспозиций) круги эти экспонируются испытуемым в определенном порядке: сначала темный круг, а затем -- светлый. В критических же опытах показываются два одинаково светлых круга, которые испытуемый сравнивает между собой по их освещенности. Результаты опытов не оставляют сомнения, что в критических опытах, под влиянием предварительных, круги не кажутся нам одинаково освещенными: более чем в 73% всех случаев они представляются испытуемым значительно разными.

5. Иллюзия количества.

Следует отметить, что при соответствующих условиях аналогичные явления имеют место и при сравнении между собой количественных отношений. Испытуемый получает в предварительных опытах два круга, из которых в одном мы имеем значительно большее число точек, чем в другом. Число экспозиций колеблется и здесь в пределах 10-15. В критических опытах испытуемый получает опять два круга, но на этот раз число точек в них одинаковое. Испытуемый, однако, этого не замечает, и в большинстве случаев ему кажется, что точек в одном из этих кругов заметно больше, чем в другом, а именно больше в том круге, в котором в предварительных опытах он видел меньшее число этих точек.

Таким образом, феномен той же иллюзии имеет место и в этих условиях.

6. Иллюзия веса.

Заключается в следующем: если давать испытуемому задачу, повторно, несколько раз подряд, поднять пару предметов заметно неодинакового веса, причем более тяжелый правой, а менее тяжелый левой рукой, то в результате выполнения этой задачи у него вырабатывается состояние, при котором и предметы одинакового веса начинают ему казаться неодинаково тяжелыми, причем груз в той руке, в которую предварительно он получал более легкий предмет, ему начинает казаться чаще более тяжелым, чем в другой руке. Мы видим, что по существу то же явление, которое было указано нами в ряде предшествующих опытов, имеет место и в области восприятия веса.

Теория «обманутого ожидания»

В психологической литературе мы встречаем теорию, которая, казалось бы вполне отвечает поставленному здесь нами вопросу. Это -- теория «обманутого ожидания». Теория «обманутого ожидания» пытается объяснить иллюзию веса следующим образом: в результате повторного поднимания тяжестей (или же для объяснения наших феноменов мы могли бы сейчас добавить -- повторного воздействия зрительного, слухового или какого-либо другого впечатления) у испытуемого вырабатывается ожидание, что в определенную руку ему будет дан всегда более тяжелый предмет, чем в другую, и когда в критическом опыте он не получает в эту руку более тяжелого предмета, чем в другую, его ожидание оказывается обманутым, и он, недооценивая вес полученного им предмета, считает его более легким. Так возникает, согласно этой теории, впечатление контраста веса, а в соответствующих условиях и другие обнаруженные нами аналоги этого феномена. Опыты показывают, что интересующая здесь нас иллюзия не ограничивается сферой одной какой-нибудь чувственной модальности, а имеет значительно более широкое распространение. Тем не менее, принять эту теорию не представляется возможным. Прежде всего, она мало удовлетворительна, поскольку не дает никакого ответа на существенный в нашей проблеме вопрос -- вопрос о том, почему, собственно, в одних случаях возникает впечатление контраста, а в других -- ассимиляции. Нет никаких оснований считать, что субъект действительно «ожидает», что он и в дальнейшем будет получать то же соотношение раздражителей, какое он получал в предварительных опытах. На самом деле такого «ожидания» у него не может быть, хотя бы после того, как выясняется после одной-двух экспозиций, что он получает совсем не те раздражения, которые он, быть может, действительно «ожидал» получить. Ведь в наших опытах иллюзии возникают не только после одной-двух экспозиций, но и далее. Но и независимо от этого соображения теория «обманутого ожидания» все же должна быть проверена, если возможно, экспериментально; лишь в этом случае можно будет судить окончательно о ее приемлемости. Поставили специальные опыты, которые должны были разрешить интересующий здесь нас вопрос о теоретическом значении переживания «обманутого ожидания». В данном случае использовалось состояние гипнотического сна. Дело в том, что факт рапорта, возможность которого представляется в состоянии гипнотического сна, и создает нам эти условия. Гипнотизировали испытуемых и в этом состоянии провели на них предварительные опыты. Давали им в руки обычные шары -- один большой, другой -- малый и заставляли их сравнивать эти шары по объему между собой. По окончании опытов все же специально внушали испытуемым, что они должны основательно забыть все, что с ними делали в состоянии сна. Затем отводили испытуемого в другую комнату, там будили его и через некоторое время, в бодрствующем состоянии, проводили с ним наши критические опыты, т. е. давали в руки равные по объему шары с тем, чтобы испытуемый сравнил их между собой. Испытуемые почти во всех случаях находили, что шары эти неравны, что шар слева (т.е. в той руке, в которую в предварительных опытах во время гипнотического сна они получали больший по объему шар) заметно меньше, чем шар справа. Таким образом, не подлежит сомнению, что иллюзия может появиться и под влиянием предварительных опытов, проведенных в состоянии гипнотического сна, т. е. в состоянии, в котором и речи не может быть ни о каком «ожидании». Ведь совершенно бесспорно, что испытуемые не имели ровно никакого представления о том, что с ними происходило во время гипнотического сна, когда над ними проводились критические опыты, и «ожидать» они, конечно, ничего не могли. Бесспорно, теория «обманутого ожидания» оказывается несостоятельной для объяснения явлений наших феноменов.

8. Установка как основа этих иллюзий.

Что же, если не «ожидание», в таком случае определяет поведение человека в рассмотренных выше экспериментах? Мы видим, что везде, во всех этих опытах, решающую роль играет не то, что специфично для условий каждого из них, а в другом -- относительно веса, давления, степени освещения или количества. Решающую роль в этих задачах играет именно то, что является общим для них всех моментом, что объединяет, а не разъединяет их. Конечно, на базе столь разнородных по содержанию задач могло возникнуть одно и то же решение только в том случае, если бы все они в основном касались одного и того же вопроса, чего-то общего, представленного в своеобразной форме в каждом отдельном случае. И действительно, во всех этих задачах вопрос сводится к определению количественных отношений: в одном случае спрашивается относительно взаимного отношения объемов двух шаров, в другом -- относительно силы давления, веса, количества. Словом, во всех случаях ставится на разрешение вопрос как будто об одной и той же стороне разных явлений -- об их количественных отношениях. Но эти задачи в каждом отдельном случае представляют собой вполне конкретные данности, и задача испытуемого заключается в определении именно этих данностей. Для того, чтобы разрешить, скажем, вопрос о величине кругов, сначала предлагаем испытуемому несколько раз по два неравных, а затем, в критическом опыте, по два равных круга. В других задачах он получает в предварительных опытах совсем другие вещи: два неодинаково сильных впечатления давления, два неодинаковых количественных впечатления, а в критическом опыте -- два одинаковых раздражения. Несмотря на всю разницу материала, вопрос остается во всех случаях по существу один и тот же: речь идет всюду о характере отношения, которое мыслится внутри каждой задачи. Но отношение здесь не переживается в каком-нибудь обобщенном образе. Несмотря на то, что оно имеет общий характер, оно дается всегда в каком-нибудь конкретном выражении. Но как же это происходит? Решающее значение в этом процессе, нужно полагать, имеют предварительные экспозиции. В процессе повторного предложения их у испытуемого вырабатывается какое-то внутреннее состояние, которое подготовляет его к восприятию дальнейших экспозиций. Что это внутреннее состояние действительно существует и что оно действительно подготовлено повторным предложением предварительных экспозиций, в этом не может быть сомнения: стоит произвести критическую экспозицию сразу, без предварительных опытов, т.е. предложить испытуемому вместо неравных сразу же равные объекты, чтобы увидеть, что он их воспринимает адекватно. Следовательно, несомненно, что в опытах эти равные объекты он воспринимает по типу предварительных экспозиций, а именно как неравные. Как же объяснить это? Мы видели выше, что об «ожидании» здесь говорить нет оснований: нет никакого смысла считать, что у испытуемого вырабатывается «ожидание» получить те же раздражители, какие он получал в предварительных экспозициях. Но мы видели, что и попытка объяснить все это вообще как-нибудь иначе, ссылаясь еще на какие-нибудь известные психологические факты, тоже не оказывается продуктивной. Поэтому нам остается обратиться к специальным опытам, которые дали бы ответ на интересующий здесь нас вопрос. Это наши гипнотические опыты, о которых мы только что говорили. Результаты этих опытов даны в табл. 4 (в процентах).

Результаты эти в основном точно те же, что и в обычных наших опытах (табл. 1), а именно: несмотря на то, что испытуемый, вследствие постгипнотической амнезии, ничего не знает о предварительных опытах, не знает, что в одну руку он получал больший по объему шар, а в другую меньший, одинаковые шары критических опытов он все же воспринимает как неодинаковые: иллюзия объема и в этих условиях остается в силе. О чем же говорят нам эти результаты? Они указывают на то, что, бесспорно, не имеет никакого значения, знает испытуемый что-нибудь о предварительных опытах или он ничего о них не знает: и в том, и в другом случае в нем создается какое-то состояние, которое в полной мере обусловливает результаты критических опытов, а именно, равные шары кажутся ему неравными. Это значит, что в результате предварительных опытов у испытуемого появляется состояние, которое, несмотря на то, что его ни в какой степени нельзя назвать сознательным, все же оказывается фактором, вполне действенным и, следовательно, вполне реальным фактором, направляющим и определяющим содержание нашего сознания. Испытуемый ровно ничего не знает о том, что в предварительных опытах он получал в руки шары неодинакового объема, он вообще ничего не знает об этих опытах, и, тем не менее, показания критических опытов самым недвусмысленным образом говорят, что их результаты зависят в полной мере от этих предварительных опытов. Можно ли сомневаться после этого, что в психике испытуемых существует и действует фактор, о наличии которого в сознании и речи не может быть, -- состояние, которое можно, поэтому квалифицировать как внесознательный психический процесс, оказывающий в данных условиях решающее влияние на содержание и течение сознательной психики. Но значит ли это, что мы допускаем существование области «бессознательного» и, таким образом, расширяя пределы психического, находим место и для отмеченных в наших опытах психических актов? Конечно, нет! Ниже, когда мы будем говорить специально о проблеме бессознательного, мы покажем, что в принципе в широко известных учениях о бессознательном обычно не находят разницы между сознательными и бессознательными психическими процессами. И в том, и в другом случае речь идет о фактах, которые, по-видимому, лишь тем отличаются друг от друга, что в одном случае они сопровождаются сознанием, а в другом -- лишены такого сопровождения; по существу же содержания эти психические процессы остаются одинаковыми: достаточно появиться сознанию, и бессознательное психическое содержание станет обычным сознательным психическим фактом. Здесь вопрос касается двух различных областей психической жизни, из которых каждая представляет собой особую, самостоятельную ступень развития психики и является носительницей специфических особенностей. В нашем случае речь идет о ранней, досознательной ступени психического развития, которая находит свое выражение в констатированных выше экспериментальных фактах и, таким образом, становится доступной научному анализу. Итак, находим, что в результате предварительных опытов в испытуемом создается некоторое специфическое состояние, которое не поддается характеристике как какое-нибудь из явлений сознания. Особенностью этого состояния является то обстоятельство, что оно предваряет появление определенных фактор осознания или предшествует им. Можно сказать, что это сознания, не будучи сознательным, все же представляет своеобразную тенденцию к определенным содержаниям сознания. Правильнее всего было бы назвать это состояние установкой субъекта, и это потому, что, во-первых, это не частичное содержание сознания, не изолированное психическое содержание, которое противопоставляется другим содержаниям сознания и вступает с ними во взаимоотношения, а некоторое целостное состояние субъекта; во-вторых, это не просто какое-нибудь из содержаний его психической жизни, а момент ее динамической определенности. И, наконец, это не какое-нибудь определенное, частичное содержание сознания субъекта, а целостная направленность его в определенную сторону на определенную активность. Словом, это, скорее, установка субъекта как целого, чем какое-нибудь из его отдельных переживаний, -- его основная, его изначальная реакция на воздействие ситуации, в которой ему приходится ставить и разрешать задачи. Но если это так, тогда все описанные выше случаи иллюзии представляются нам как проявление деятельности установки. Это значит, что в результате воздействия объективных раздражителей, в нашем случае, например, шаров неодинакового объема, в испытуемом в первую очередь возникает не какое-нибудь содержание сознания, которое можно было бы формулировать определенным образом, а скорее, некоторое специфическое состояние, которое лучше всего можно было бы характеризовать как установку субъекта в определенном направлении. Эта установка, будучи целостным состоянием, ложится в основу совершенно определенных психических явлений, возникающих в сознании. Она не следует в какой-нибудь мере за этими психическими явлениями, а, наоборот, можно сказать, предваряет их, определяя состав и течение этих явлений. Для того, чтобы изучить эту установку, было бы целесообразно наблюдать ее достаточно продолжительное время. А для этого было бы важно закрепить, зафиксировать ее в необходимой степени. Этой цели служит повторное предложение испытуемому наших экспериментальных раздражителей. Эти повторные опыты обычно называют фиксирующими или просто установочными, а саму установку, возникающую в результате этих опытов, фиксированной установкой. Дали испытуемому предварительную или, как мы будем называть в дальнейшем, установочную серию -- два шара неодинакового объема. Новый момент был введен лишь в критические опыты. Обычно в качестве критических тел испытуемые получали в руки шары, по объему равные меньшему из установочных. Но в этой серии пользовались в качестве критических шарами, которые по объему были больше, чем больший из установочных. Это было сделано в одной серии опытов. В другой серии критические шары заменялись, другими фигурами -- кубами, а в оптической серии опытов -- рядом различных фигур.

Результаты этих опытов подтвердили высказанное выше предположение: испытуемым эти критические тела казались неравными -- иллюзия и в этих случаях была налицо. Раз в критических опытах в данном случае принимала участие совершенно новая величина (а именно шары, которые отличались по объему от установочных, были больше, чем какой-нибудь из них), а также ряд пар других фигур, отличающихся от установочных, и, тем не менее, они воспринимались сквозь призму выработанной на другом материале установки, то не подлежит сомнению, что материал установочных опытов не играет роли -- и установка вырабатывается лишь на основе соотношения, которое остается постоянным, как бы ни менялся материал и какой бы чувственной модальности он ни касался. Еще более яркие результаты получим мы в том же смысле, если провести установочные опыты при помощи нескольких фигур, значительно отличающихся друг от друга по величине. Например, предложим испытуемому тахистоскопически, последовательно друг за другом, ряд фигур: сначала треугольники -- большой и малый, затем квадраты, шестиугольники и ряд других фигур попарно в том же соотношении. Установочные опыты построены таким образом, что испытуемый получает повторно лишь определенное соотношение фигур: например, справа -- большую фигуру, а слева -- малую; сами же фигуры никогда не повторяются, они меняются при каждой отдельной экспозиции. Надо полагать, что при такой постановке опытов, когда постоянным остается лишь соотношение (большой-малый), а все остальное меняется, у испытуемых вырабатывается установка именно на это соотношение, а не на что-нибудь другое. В критических же опытах они получают пару равных между собой фигур (например, пару равных кругов, эллипсов, квадратов и т. п.), которые они должны сравнить между собой. Каковы же результаты этих опытов? Остановимся лишь на тех из них, которые представляют интерес с точки зрения поставленного здесь вопроса. Несмотря на непрерывную меняемость установочных фигур, при сохранении нетронутыми их соотношений, факт обычной иллюзии установки остается, вне всякого сомнения. Испытуемые в ряде случаев не замечают равенства критических фигур, причем господствующей формой иллюзии и в этом случае является феномен контраста. В условиях абстракции от конкретного материала, т.е. в предлагаемых вниманию читателя опытах, действие установки оказывается менее эффективным, чем в условиях ближайшего сходства или полного совпадения установочных и критических фигур. Это вовсе не означает, что в случаях совпадения фигур установочных и критических опытов мы не имеем дела с задачей оценки соотношения этих фигур. Задача по существу и в этих случаях остается та же. Но меньшая эффективность этих опытов в случаях полной абстракции от качественных особенностей релятов становится понятной сама собою. Вскрытые нами феномены самым недвусмысленным образом указывают на наличие в нашей психике не только сознательных, но и досознательных процессов, которые, как выясняется, можно характеризовать как область наших установок. Но если допустить, что, помимо обычных явлений сознания, имеется и нечто другое, что, не являясь содержанием сознания, все же определяет его в значительной степени, то тогда возможно судить о явлениях или фактах, подобных Einsicht, с новой точки зрения, а именно: открывается возможность обосновать наличие этого «другого» и, что особенно важно, вскрыть в нем определенное реальное содержание. Если признать, что живое существо обладает способностью реагировать в соответствующих условиях активацией установки, если считать, что именно в ней -- в этой установке -- находим новую сферу своеобразного отражения действительности то, тогда станет понятным, что именно в этом направлении следует искать ключ к пониманию действительного отношения живого существа к условиям среды, в которой ему приходится строить свою жизнь.

Список литературы

100 великих психологов. - М.: Вече, 2004 - 432 с.

Степанов С.С. - Психология в лицах. - М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. - 384 с.