Психологический пол личности

Социально-исторический образ жизни является источником развития личности в системе общественных отношений и характеризуется как совокупность типичных для данного общества, социальной группы или индивида видов жизнедеятельности, которые берутся в единстве с условиями жизни данной общности или индивида. Структуру образа жизни представляют следующим образом: конкретно-исторические типы общественных отношений, формы жизнедеятельности, в которых эти отношения реализуются, формы общения, в которых общественные отношения персонифицируются, а также социальные механизмы организации, закрепления и воспроизводства ведущих черт образа жизни -- системы воспитания, средства идеологического и психологического воздействия, традиции, обычаи, обряды, этикеты, игры, системы управления. Вышеназванные структурные элементы в совокупности своей оказывают формирующее воздействие на духовный мир людей, способствуют как накоплению их социального и эмоционального опыта, так и передаче его из поколения в поколение [95, с. 19-20].

В психологии в сходном смысле употребляется также понятие "социальная ситуация развития", введенное Л.С.Выготским [33]. Говоря о "социальной ситуации развития", Л.С.Выготский подчеркивал, что среда не является "фактором", непосредственно детерминирующим поведение личности, а представляет собой условие осуществления деятельности человека и источник развития личности, без которого, как и без индивидных свойств человека, невозможен сложный процесс строительства личности. Материалом для этого процесса служат те конкретные общественные отношения, которые застает индивид, появляясь на свет. Психологический пол личности, таким образом, формируется в процессе "врастания ребенка в цивилизацию", культурного развития, которое характеризуется тем, что "...совершается при условии динамического изменения органического типа. Оно налагается на процессы роста, созревания и органического развития ребенка и образует с ним единое целое. Только путем абстракции мы можем отделить одни процессы от других" [34, с.31].

В окружающем человека мире объективно существует особое социальное измерение, создаваемое совокупной деятельностью человечества -- поле значений (А.Н.Леонтьев), которое отдельный индивид находит как вне-его-существующее -- им воспринимаемое, усваиваемое, как то, что входит в его образ мира: "...многообразные деятельности субъекта пересекаются между собой и связываются в узлы объективными, общественными по своей природе отношениями, в которые он необходимо вступает. Эти узлы, их иерархии и образуют тот таинственный "центр личности", который мы называем "я"; иначе говоря, центр этот лежит не в индивиде, не за поверхностью его кожи, а в его бытии" [67, с.228]. Социальное пространство кажется столь естественным, что его замечают, лишь когда оказываются в рамках совершенно другой культуры, другого образа жизни, когда открывается различие в образе мира представителей разных культур: в их этническом самосознании, ценностных ориентациях и т.д. [16].

А.Н.Леонтьев, отталкиваясь от идей Ф.Энгельса, полагал, что спецификой труда как истинно человеческой деятельности, в отличие от деятельности животных, является то, что этот процесс опосредован орудием и вместе с тем опосредован общественно. Качественный скачок в развитии деятельности у человека, по А.Н.Леонтьеву, заключается в вычленении действий, что, в свою очередь, связано с разделением труда, общественным характером опосредования [84].

Естественное разделение труда между полами -- древнейшая форма разделения труда, причем эта дифференциация представляется людям вечной и нерушимой. По словам Ксенофонта, "природу обоих полов с самого рождения ... бог приспособил: природу женщины для домашних трудов и забот, а природу мужчины -- для внешних. Тело и душу мужчины он устроил так, что он более способен переносить холод и жар, путешествия и военные походы, поэтому он назначил ему труды вне дома. А тело женщины он назначил менее способным к этому и потому, мне кажется, он назначил ей домашние заботы" [цит. по И.С. Кону, 59, с. 170]. Сторонники универсальности и неустранимости этой модели как основанной на "естественной взаимодополнительности" полов утверждают, что несмотря на вовлечение современной женщины в общественно-трудовую жизнь, ее роль "...продолжает корениться прежде всего на внутренних делах семьи, где женщина выступает как жена, мать и хозяйка дома, тогда как роль взрослого мужчины коренится прежде всего в профессиональном мире, в его работе, которая обусловливает его функции в семье -- обеспечение ей соответствующего статуса и средств к существованию" [154, с. 14-15].

Теория "взаимодополнительности" мужских и женских ролей подтверждается тем, что этот тип ролевой дифференциации ("инструментальность" мужских и "экспрессивность" женских ролей) широко

распространен в обществах разного типа, а также данными дифференциальной психологии, согласно которым женщины субъективнее и чувствительнее мужчин к человеческим взаимоотношениям и их мотивам, мужчины же более тяготеют к предметной деятельности, связанной с преодолением физических трудностей или с развитием абстрактных идей, тогда как у женщин сильнее выражены художественные интересы и т.д. Наконец, указывали, что особое положение женщины в семье обусловлено ее материнскими функциями, которые детерминированы биологически и не зависят от социальных условий [59, с. 170-171].

В примитивных обществах разделение труда между полами определяется конкретными биологическими особенностями: биологической зависимостью женского организма от осуществления физиологических функций, связанных с продолжением рода; социальной зависимостью женщин от их вынужденной связи с детьми в период кормления грудью и связанной с этим преимущественной локализацией женской деятельности в домашней среде. Однако, как показывает более глубокий анализ данных этнопсихологии, нормы полового разделения труда и материнские функции совсем не одинаковы в разных человеческих обществах [59, 76, 145 и др.].

Половое разделение труда в человеческих сообществах зачастую означает не просто дифференциацию тех или иных социальных функций, а определенную иерархию, стратификацию видов деятельности и категорий людей, которые их осуществляют. Характер общественных взаимоотношений между полами зависит не только и не столько непосредственно от круга специфических обязанностей мужчин и женщин, сколько от распределения власти, меры общественного признания, престижности мужских и женских занятий. Существует мнение, что социально-структурные факторы здесь тесно переплетаются с культурно-символическими: у всех народов выше ценятся объекты, виды деятельности и события, созданные человеком или находящиеся под его контролем (культура), нежели неподконтрольные и данные извне явления (природа). А поскольку женское начало обычно воспринимается как более близкое к природе, чем к культуре, оно ставится ниже мужского [59].

Ф.Энгельс рассматривал половое разделение труда как социально-экономическое, а не природное явление [121], и особо подчеркивал исторический факт "порабощения женского пола мужским", но вместе с тем отмечал, что разделение труда между обоими полами обусловливается не положением женщины в обществе, а совсем другими причинами. Данные кросс-культурных этнографических исследований также показывают, что дифференциация занятий мужчин и женщин и характер их взаимоотношений зависят прежде всего от хозяйственной деятельности общества. У охотников и собирателей основу власти мужчин над женщинами составляет мужская монополия на охоту за крупными животными, а в земледельческих обществах -- преимущественное право на расчистку и распределение земли. Однако половое распределение труда не везде одинаково, поскольку монополия мужчин на большую охоту -- результат не столько их большей физической силы, сколько трудностей, связанных с необходимостью удаляться далеко от дома, что заставило бы, если бы в охоте участвовали женщины, переносить на большие расстояния также детей и запасы пищи. Там, где в силу экологических условий охота на крупных животных возможна вблизи жилья (например, у филиппинских негритосов агта), женщины участвуют в ней столь же успешно, как и мужчины. Мужская монополия на расчистку земли также обусловлена не только физической трудоемкостью этой работы, но и тем, что новые земли часто лежат на границе племенной территории, которую необходимо защищать от врагов. Между тем война всюду составляет прерогативу мужчин, не только вследствие их силы и большей агрессивности, но и потому, что популяция легче переносит потерю мужчин, чем женщин [59].

В то же время, по мнению ряда авторов, в особенностях полового разделения труда есть свои стадиально-исторические, формационные закономерности. Отечественные ученые полагают, что в раннеродовой общине естественное половозрастное деление не создавало отношений господства и подчинения. Половое разделение труда еще не стало в ней половой стратификацией. Мужчины и женщины специализировались в разных, но в равной степени общественно полезных и уважаемых сферах деятельности, а выдающаяся роль женского труда в хозяйственной жизни общины в сочетании с матрилинейной, материнской организацией самого рода давала женщине очень высокое общественное положение. Социальное угнетение женщин и признание их низшей по сравнению с мужчинами категорией возникает только вместе с патриархатом, частной собственностью и системой наследования имущества [86, с. 99].

Однако свести социальные взаимоотношения полов к одной-единственной системе детерминант, будь то биосоциальные константы или угнетение женщин мужчинами (как утверждают представители феминистского движения) явно невозможно. Сталкиваясь с традиционными моделями половой стратификации, где мужчинам отводится ведущая, главенствующая роль, а женщины выглядят зависимыми, подчиненными, люди подчас не замечают стоящей за этим более тонкой дифференциации публичной и домашней сфер. В патриархальных обществах публичная сфера, как правило, составляет привилегию мужчин, участие женщин в ней строго ограничивается, что создает впечатление их полного бесправия. Но такое впечатление иной раз ошибочно, поскольку в другой, домашней, сфере бытия право принятия решений столь же монопольно принадлежит женщинам и мужчины не могут в них вторгаться [59]. Т.Б.Щепанская, изучая семиотические аспекты повседневного поведения, обнаружила специфическую роль женщины в структуре группы: если мужская (ядерная) структура обеспечивает управление от центра к периферии, то женщины, напротив, оказываются проводниками управляющих воздействий в "обратном" направлении -- с периферии группы, что означает сосуществование двух разнонаправленных каналов социального управления: мужского и женского [119, с.28].

Таким образом, каковы бы ни были общие закономерности полового диморфизма, индивидуальные особенности и свойства мужчин и женщин в любом обществе обусловлены прежде всего половой дифференциацией общественно-производственной деятельности, причем половая стратификация и социальный статус мужчин и женщин могут быть разными не только в разных обществах, но и в разных сферах жизнедеятельности одного и того же социума. Эти особенности объективируются в обычаях и традициях, в системе верований и традициях воспитания, что составляет неотъемлемую часть культурно-исторического опыта каждого народа.

Преемственность в общественном развитии обеспечивают традиции и обычаи, которые предполагают повторяемость, устойчивость системы социокультурного наследования, благодаря чему происходит усвоение личностью культурно-исторического опыта [95]. При этом свои общие социальные функции (быть средством стабилизации утвердившихся в обществе социальных отношений и осуществлять воспроизводство этих отношений в жизни новых поколений) традиции и обычаи осуществляют различными путями. Обычай, включая в себя простые, стереотипно повторяющиеся отношения, передает новым поколениям стандарт действия, поступка в конкретной ситуации и не предъявляет требования к духовным качествам человека. Традиции, в отличие от обычаев, прямо обращены к духовному миру человека и выполняют свою роль средств стабилизации и воспроизводства общественных отношений не непосредственно, а через формирование духовных качеств и определенной направленности поведения, требуемых этими отношениями [101]. Выступая в единстве, традиции и обычаи сохраняют необходимый для реализации потребностей общественного развития уровень культуры человеческих взаимоотношений, обеспечивая тем самым функциональное единство образа жизни и духовных качеств человека и в то же время являясь фундаментом новых явлений культуры [90, 95].

И.И. Лунин и Г.В. Старовойтова в результате кросс-культурных исследований регуляции полоролевого поведения пришли к выводу, что, с одной стороны, культуры различаются по степени репрессивности-пермиссивности регуляции индивидуального поведения, а также и по содержанию стереотипов маскулинности-фемининности. На выявление реально существующих различий в поведении и психике мужчин и женщин, по данным исследований, эти стереотипы оказывают существенное влияние. Но с другой стороны, сама структура этих стереотипных представлений обусловлена не только этнокультурным своеобразием того человеческого коллектива, в котором бытуют подобные представления, но и исторической стадией развития соответствующего общества, уровнем его урбанизированности и т.д. [73, с. 6-7].

На современном этапе развития нашего общества положение в системе дифференциации половых ролей существенным образом меняется. Половое разделение труда потеряло былую жесткость, количество исключительно мужских и исключительно женских занятий резко уменьшилось, а взаимоотношения мужчин и женщин в семье и на производстве стали в принципе равноправными. Очень многие социальные роли и занятия вообще не разделяются на "мужские" и "женские". Совместное обучение и общая трудовая деятельность мужчин и женщин в известной мере нивелируют также традиционные различия в их нормах поведения и психологии [57].

Исследуя проблему усвоения мужских и женских ролей в нашем обществе, Ю.Е. Алешина и А.С. Волович отмечают, что в современной школе основной акцент в воспитании ставится на развитие традиционно женских качеств (ориентация на других, аффилиативные и экспрессивные тенденции), общественная активность в школе подразумевает установление и поддержание широких контактов с другими людьми, что соответствует женскому стереотипу поведения. Видимо, поэтому девочки проявляют в школе большую активность, чем мальчики. В то же время такая ситуация приводит к формированию различий между полами, не соответствующих традиционным (активные, инициативные, доминантные девочки и пассивные, подчиняемые мальчики). Таким образом, полоролевая социализация в ее современном виде в нашем обществе приводит к парадоксальным результатам: мальчиков как бы толкают на пассивную или внесоциальную активность, девочек же, напротив, -- на гиперактивность и доминантность. Однако жить им предстоит в обществе, во многом ориентированном на традиционные полоролевые стандарты [8].

Провозглашаемая в нашей стране ориентация на социальное равенство мужчин и женщин приводит к тому, что их готовят к очень сходному жизненному пути: независимо от пола всем необходимо получить образование и работать, семья для женщины выступает лишь как "дополнительная" сфера реализации. В то же время в нашем обществе очень влиятельными остаются традиционные взгляды на отношения полов как на иерархические. Подобная ситуация стимулирует развитие у женщин маскулинных качеств: конкурентности, стремления к доминированию, сверхактивности [8]. Психологические исследования показывают также, что женщины, занятые преимущественно мужскими профессиями, обнаруживают и более маскулинный тип -- стиль мышления и черты характера, что, в свою очередь, вызывает перемены и в культурных стереотипах фемининности-маскулинности, которые стали сегодня менее отчетливыми и полярными [57].

Исследования внутрисемейных отношений в современном обществе выявляют сохранение традиционного разделения семейных обязанностей на мужские и женские. При этом у женщины круг текущих домашних обязанностей, которые надо выполнять ежедневно, шире, чем у мужчины. Одновременно наблюдается "перетекание" традиционной мужской обязанности материального обеспечения семьи -- к женщине, а традиционных женских обязанностей (уход за малолетним ребенком, например) в круг обязанностей мужчины [И]. В результате нормативные наборы социально-положительных черт мужчины и женщины перестают казаться взаимоисключающими и открывается возможность самых разнообразных их сочетаний. При этом отмечается, что некоторая неопределенность ролевых ожиданий вызывает у многих людей психологический дискомфорт и тревогу [57, 58]. Так, например, традиционное отношение к мужчине как к кормильцу семьи сильно, а реальные экономические условия не дают возможности для большинства реализовать эту традиционную роль. Утрачивая традиционные мужские роли -- главы семьи и кормильца, мужчины укрепляют свою роль отцов, реализуя себя в уходе за детьми, в их воспитании. У многих женщин непривычная (вынужденная) роль кормильца вызывает раздражение и недовольство мужем, сомнение в необходимости иметь мужа, который не может обеспечить семью [11].

Такие резкие изменения в системе общественных отношений, не соответствующие культурно-историческим традициям полоролевого поведения, неизбежно приводят к напряжению в межличностных отношениях, чувству своей неполноценности и неопределенности в жизни. Хорошие межличностные отношения может обеспечить только соблюдение норм взаимодействия и общения при условии их стабильности: "В любой социальной общности взаимопонимание и контакт достигаются лишь при условии упорядочения взаимодействия людей на нормативной основе. Если нет единой нормы, четкого правила ... людей обычно раздирают противоречия и конфликты" [116, с.38].

Из вышесказанного можно сделать вывод, что в настоящее время в нашем обществе можно выделить две группы факторов, которые, вероятно, неодинаково влияют на становление психологического пола личности - это культурно-специфические традиционные полоролевые представления и особенности социально-экономического развития общества, обусловливающие изменения в полоролевой дифференциации системы общественных отношений и в содержании общественного сознания.

Выводы по первой главе

1. Психологический пол личности -- сложное, динамическое, системное качество, обусловленное связанными с половой принадлежностью биологическими особенностями индивида и полоролевыми нормами в обществе. Психологический пол является неотъемлемой составляющей личности и определяет образ мира субъекта в целом, структурируя частные формы регуляции индивидуальной деятельности. В качестве основных составляющих его элементов выявляются половое самосознание, половая идентичность и социополовые ориентации. Перечисленные элементы проявляются в индивидуальных характеристиках личности и полоролевом поведении.

2. Становление психологического пола личности протекает как системный биосоциальный процесс, при этом биологические факторы являются эволюционно и онтогенетически первичной детерминантои половой дифференциации: они определяют возможность и направление процесса социализации личности под влиянием системы условий общественно-исторического образа жизни.

3. Семья, группы сверстников, институты организованного воспитания, средства массовой информации как проводники культуры выступают в качестве основных каналов половой социализации личности. Этнокультурная специфика полоролевого поведения усваивается в раннем детстве через традиционные способы семейного воспитания и неосознанную идентификацию с родителями. На более высоком уровне социализации происходит осознание норм и стереотипов полоролевого поведения,

идеальных полоролевых моделей общественного сознания через общение со сверстниками и взрослыми, средства массовой информации, половую дифференциацию общественно-производственной деятельности.

4. На современном этапе развития нашего общества выявляется несоответствие между традиционными представлениями о сущности мужских и женских половых ролей и общественно-экономическими условиями их усвоения и реализации, что может сказываться на становлении психологического пола личности, отражаясь в самосознании.

2. Исследование влияния современных социально-экономических условий на характеристики психологического пола личности

2.1. Эволюция научных представлений и подходов исследования психологического пола личности.

Проблема соотношения пола человека и его психологии издавна привлекала внимание мыслителей -- представителей различных философских направлений. Первоначально представления о возможностях проявления маскулинности и фемининности были выражены в духе жесткой дихотомии, когда строгие нормативы делили признаки поведения на мужские и женские. По существу, эта была примитивная модель, которая уже в древних цивилизациях уравновешивалась многочисленными "исключениями из правил" и неприменимость которой в психологии становилась все более очевидной по мере научного изучения половых различий [51, с.21]. Тем не менее, до 1970-х годов в западных социально-психологических исследованиях широко было распространено представление о соответствии половой роли (the congruency perspective on sex role orientation) [124,131,155]: наиболее здоровой, функциональной и гармоничной психологической половой ориентацией личности считалась та, которая соответствует биологическому полу человека. Согласно этому представлению, для женщины наиболее функциональным и естественным является проявление фемининности, а для мужчины -- маскулинности во всех сферах социальной активности. Фемининность и маскулинность рассматривались как противоположные полюса одномерного континуума [51], то есть считалось, что личность способна проявлять либо фемининность, либо маскулинность

В русле этой концепции проблема фемининности-маскулинности рассматривалась классиками психоанализа. З.Фрейд считал маскулинность первичной психосексуальной функцией, а формирование фемининности связывал с подавлением маскулинности и отказом от нее. По З.Фрейду, механизмом сдвига от маскулинности к фемининности является комплекс кастрации [НО]. К.Хорни, в принципе соглашаясь с идеей З.Фрейда о важности комплекса кастрации в развитии девочки, выделяет первичный и вторичный комплекс кастрации. На основе первичной зависти к пенису девочка приходит к объектной любви к отцу и психосексуально становится женщиной. Вторичный комплекс кастрации приводит к фрустрации гетеросексуального либидо, и девочка уходит от женственности, обретая маскулинные черты -- формируется комплекс маскулинности. К.Хорни определяет комплекс маскулинности у женщин как "комплекс чувств и фантазий женщины, содержание которых определяется бессознательным желанием тех преимуществ, которые дает положение мужчины, зависть к мужчинам, желание быть мужчиной и отказ от роли женщины" [113, с. 40].

Таким образом, с точки зрения психоаналитических концепций между маскулинностью и фемининностью существуют отношения конкуренции и борьбы: женственность возникает на пути трансформации мужественности, отказаться от женственности можно только через обретение маскулинных черт, наличие маскулинных черт у женщины является результатом уклонения от нормального развития.

В психологии в настоящее время существуют тестовые методики, основанные на дихотомичных стереотипных представлениях о психологических различиях между полами. Так, в индивидном тесте В.И.Куликова "Словесный портрет" мужские и женские типы личности выделяются как полярные (табл. 1.

Таблица 1

Полярные типы индивидного теста В.И.Куликова "Словесный портрет"(1988)

(фрагмент)

Из приведенного фрагмента описания полярных типов индивидного

теста В.И.Куликова видно, насколько до сих пор сильна тенденция разделять характеристики социального восприятия и поведения (сдержанность-раздражительность) между мужским и женским типами так же, как и биологически определенные различия (способность к деторождению). В понимании психологических особенностей половых различий ставятся в один ряд и сравниваются зачастую не связанные между собой едиными механизмами феномены биологического, физиологического, психологического и социального уровней.

С развитием экономики и повышением уровня жизни общества дихотомичное разделение социальных ролей мужчин и женщин стало уменьшаться. Возможность участия женщин в бывших ранее мужскими сферах деятельности (и наоборот) подразумевало и проявление ими соответствующих черт, небходимых для достижения успеха в конкретной профессиональной и общественной деятельности. Таким образом, происходящие в обществе объективные изменения обусловливали взаимопроникновение "мужского" и "женского" образов в сознании людей. Эти тенденции получили свое отражение в философских и психологических теориях того времени.

Так, в начале XX века австрийский философ О.Вейнингер выдвинул идею, согласно которой "у каждого индивидуума столько женского элемента, сколько недостает в нем мужского" [30, с.37]. В основу его произведения "Пол и характер" было положено предположение, что "половое дифференцирование никогда не бывает вполне законченным. Все особенности мужского пола, хотя и в слабом, едва развитом состоянии, можно найти и у женского; и наоборот, все половые признаки женщины в своей совокупности содержатся и в мужчине, хотя в очень неоформленном виде... Существуют бесчисленные переходные степени между мужчиной и женщиной...'" [там же, с. 16-17]. Это была пионерная работа в направлении

понимания психологических свойств личности мужчины и женщины в рамках континуальной модели.

В русле идеи континуальности психологических свойств разных полов западные психологи в 1930-1970-е гг. сконструировали ряд специальных методик для измерения маскулинности-фемининности эмоций, интересов, установок и мотиваций личности: шкала маскулинности-фемининности опросника приспособляемости Белла (1938), тест Термана-Майлз, шкала М-Ф MMPI (1940), шкала маскулинности Гилфорда-Циммермана (1949), шкала женственности Калифорнийского психологического опросника (1956), фактор мужественности-женственности Фрайбургского личностного опросника (1970), шкала маскулинности-фемининности личностных шкал Комрея (1970) [28]. В основе этих тестов лежит предположение, что индивиды могут в пределах какой-то нормы различаться по степени маскулинности и фемининности. Однако свойства маскулинности-фемининности представлялись при этом альтернативными, взаимноисключающими: высокая маскулинность должна коррелировать с низкой фемининностью, и наоборот, причем для мужчины нормативна, желательна высокая маскулинность, а для женщины -- высокая фемининность (рис.6).

Рис.6. Континуально-альтернативная модель маскулинности-фемининности [51] (1, 2, 3 -- схематические примеры индивидуальных характеристик, М -- маскулинность, Ф -- фемининность)

Со временем накопившиеся данные исследований психологических различий между полами показали, что не все психические качества поляризуются на "мужские" и "женские". Кроме того, разные шкалы (интеллекта, эмоций, интересов и т.д.) в принципе не совпадают друг с другом -- индивид, имеющий высокую маскулинность по одним показателям, может быть весьма фемининным в других отношениях. Таким образом, диктуемые этой моделью ролевые предписания входили во все большее противоречие с тенденцией к ослаблению поляризации половых ролей в реальной жизни [57].

В 1973 году А. Константинопль (A.Constantinople) обратила внимание научной общественности на то, что фемининность и маскулинность в действительности являются не противоположными полюсами одномерного континуума, а скорее независимыми конструктами [132]. Это положило начало развитию теории андрогинности (Androgyny theory), согласно которой каждая личность может обладать и фемининными, и маскулинными характеристиками одновременно. Создание теории андрогинности было отражением того, что современное общество стало слишком сложным, чтобы адекватно укладываться в рамки концепции соответствия половой роли. С точки зрения теории андрогинности эффективность функционирования личности в любой сфере деятельности зависит от способности проявлять как фемининность, так и маскулинность адекватно возникающим ситуациям, а не дифференцировать свою позицию и поведение по половому признаку [124].

Признание врожденной андрогинной природы людей было выражено ранее К.Г.Юнгом в архетипах природы анимы и анимуса [122]. Анима, по К.Г.Юнгу, представляет внутренний образ женщины в мужчине, его бессознательную женскую сторону, в то время как анимус -- внутренний образ мужчины в женщине, ее бессознательная мужская сторона. Эти архетипы были основаны, по крайней мере частично, на том биологическом факте, что в организме мужчин и женщин вырабатываются и мужские и женские гормоны.

Этот архетип, как считал К.Г.Юнг, эволюционировал на протяжении многих веков в коллективном бессознательном как результат опыта взаимодействия с противоположным полом. К.Г.Юнг настаивал на том, что анима и анимус, как и все другие архетипы, должны быть выражены гармонично, не нарушая общего баланса, чтобы не тормозилось развитие личности в направлении самореализации. Иными словами, мужчина должен выражать свои фемининные качества наряду с маскулинными, а женщина должна проявлять свои маскулинные качества так же, как и фемининные. Если же эти необходимые атрибуты остаются неразвитыми, результатом явится односторонний рост и развитие личности [114].

Одним из наиболее знаменитых исследователей этой волны была С.Бем (S.Bem), американский психолог, которая предложила тест для определения маскулинности-фемининности личности -- Bern Sex Role Inventory, позволяющий измерять количественно и качественно психологический пол в качестве психологической ориентации на мужскую и женскую половую роль [125]. Способность личности проявлять высокий уровень как фемининных, так и маскулинных характеристик в зависимости от ситуации получила название андрогинности, а проявление личностью в любой ситуации низкого уровня и фемининных и маскулинных характеристик -- недифференцированности как самостоятельных типов проявления психологического пола личности.

Таким образом, психологический пол мог комбинироваться с биологическим полом (как, например, андрогинный мужчина, фемининный мужчина, маскулинная женщина и т.п.) Данный подход позволил достичь более точного измерения, чем категориальная система из двух частей, и ознаменовал переход к более совершенной -- ортогональной модели психологического пола личности.

Как показывает описанная динамика восприятия психологического пола в рамках маскулинности-фемининности, на более высоком уровне развития культуры и философской рефлексии предпочтение отдается ортогональной модели, преодолевающей поляризацию мужского и женского начал, которая может обеспечить большую степень взамопонимания полов и исключает иерархические отношения, что соответствует реалиям нашего времени. Возникновение и широкое распространение в последнее время в психологии подхода к исследованию психологического пола личности в рамках ортогональной модели является отражением того, что по мере демократизации отношений представления о психологических качествах мужчин и женщин становятся все менее поляризованы, все более пересекаются, образуя многомерный континуум. Поэтому для проведения данного исследования целесообразно воспользоваться методикой Bern Sex Role Inventory (BSRI) (S.Bem, 1974), позволяющей определять психологический пол личности на уровне реализации социополовых ориентации в рамках ортогональной модели и широко применяемой последние два десятилетия зарубежными исследователями.

2.2. Исследование общего и этнически особенного в полоролевых представлениях и проявлениях психологического пола личности

Психологический пол личности формируется в результате интериоризации субъектом полоролевых аспектов социально-исторического опыта, который включает в себя такие проявления культуры, как традиции, обычаи, обряды, инвариантный образ мира представителей одной национальности. Пестрота этносоциальной структуры современного человечества придает особую сложность ее динамике: как развитию самих этносоциальных общностей, так и их взаимодействию. Современные этносоциальные процессы выступают в настоящее время в качестве основных элементов социального прогресса человечества, в результате чего проявляется диалектическое единство интегрирующего и дифференцирующего начал в социальной сфере [26].

Развиваясь как субъект пола и субъект национальности, каждый индивид, с одной стороны, врастает в специфическую этнокультурную среду, создавая которую "...человек следовал законам развития биосферы, при этом он обладал так называемым родовым экологическим сознанием, что обеспечивало ему возможность существования в освоенных природных условиях" [1, с.214]. С другой стороны, в современных условиях межкультурной интеграции индивид интериоризует также общечеловеческие ценности, создаваемые общими усилиями разных народов, поскольку национальная культура -- неотъемлемая часть мировой культуры. Между различными культурами постоянно происходит взаимная адаптация, диффузия [там же].

В то же время полоролевые особенности личности и психологические половые ориентации проходят процесс развития и становления в условиях совместной деятельности в рамках конкретно-исторических общественных отношений. Полоролевая дифференциация отношений между людьми в том или ином обществе обусловливается, как было показано выше, необходимостью и возможностью участия представителей мужского или женского пола в различных сферах общественно-производственной деятельности и напрямую зависит от уровня социально-экономического развития общества.

С ростом общественного благосостояния, научно-техническим прогрессом в производственной деятельности, становлением институтов социальной защиты и помощи в воспитании подрастающего поколения и других социальных изменений, в каждом обществе происходит переход от жесткой системы полового разделения и иерархии ролей в общественно-производственной деятельности в направлении к уменьшению этих различий. Это, в свою очередь, приводит к историческим изменениям в особенностях проявления психологического пола личности представителей одной этнокультурной общности, а также к стиранию видимых различий в проявлениях психологического пола личности представителей обществ, имеющих различные этнокультурные традиции, но находящихся в сходных условиях общественно-экономического образа жизни.

Таким образом, процесс развития психологического пола личности на социальном уровне обусловлен влиянием двух находящихся в единстве тенденций общественно-исторического образа жизни как развивающейся системы: тенденции к сохранению, воспроизводству родового опыта (традиции, обычаи) и тенденции к изменению полоролевой системы общественных отношений, обеспечивающей появление в системе различных инноваций. В качестве гипотезы данного исследования мы предполагаем, что на становление психоологического пола личности этнокультурные традиции и факторы, обусловленные уровнем социально-экономического развития современного общества, оказывают совместное, но неодинаковое по характеру влияние. При этом этнокультурные традиции и факторы, обусловленные уровнем социально-экономического развития общества, могут оказывать разное влияние на сферы идеального и реального, сознательного и неосознанного в становлении психологического пола личности; становление психологического пола личности, адекватного биологическому полу, будет зависеть от степени соответствия факторов, обусловленных уровнем социально-экономического развития общества, этнокультурным полоролевым традициям.

Для проверки этой гипотезы исследование можно проводить либо в плане сравнения обществ с различным уровнем социально-экономического развития и структурой общественных отношений, но едиными культурно-историческими традициями и обычаями либо путем сравнения проявлений психологического пола у представителей народов с отличающимися культурно-историческими корнями и, следовательно, отличающимися традиционными полоролевыми представлениями, но находящихся в единой социально-экономической системе. Образцом второй модели являются, в частности, условия территориального и социально-экономического сосуществования татарского и русского народов Татарстана, различающихся такими проявлениями культуры, как язык, религия, бытовые обряды, социальная иерархия, взаимодействие представителей мужского и женского пола и др.

На сравнительно небольшой территории нынешнего Татарстана, который на протяжении веков являлся составной частью многонациональной России, русские и татары жили в довольно тесном соседстве друг с другом. Уже само географическое положение Республики Татарстан способствовало тому, что с давних пор развитие ее экономики, политической жизни и культуры было тесно связано с коренными русскими районами. Данные послереволюционных переписей населения Республики показывают однотипную социальную структуру татарского и русского этносов [100]. При этом как русские, так и татары сохранили этнические особенности своей культуры, отраженные в обычаях, ритуалах, обрядах и праздниках, семейном укладе и традициях воспитания [23, 47, 48, 77, 78, 79, 107]. Данные этнографических исследований позволяют выявить полоролевые аспекты этнических традиций русского и татарского народов с тем, чтобы понять специфику их влияния на формирование психологического пола личности в процессе половой социализации. Традиционное распределение социальных ролей между полами и у русского и у татарского народа носило иерархический характер: мужчины занимали доминирующую позицию, выступали в роли добытчиков, кормильцев семьи, позиция женщины была подчиненная, зависимая, в ее обязанности в основном входило рождение и воспитание детей, домашнее хозяйство, стряпня. Социальный статус женщины определялся социальным статусом ее мужа. При этом традиционные и обрядовые формы общения мужчин и женщин, их взаимодействие в различного рода деятельности у русских и татар различались довольно сильно, что не могло не отражаться и на особенностях формирования личности мужчины и женщины.

Основным и главным отличием являлось более жесткое социальное разделение мужчин и женщин у татар по сравнению с русскими. В то время, как у русских мужчины и женщины могли довольно свободно общаться и постоянно взаимодействовать, сферы жизнедеятельности татарских мужчин и женщин (особенно в высших слоях общества) почти не пересекались. В отличие от русских, дом у татар традиционно делился на "мужскую" и "женскую" половины, участие в праздниках, различного рода ритуалах осуществлялось мужчинами и женщинами отдельно, а иногда и в разные дни, досуговое общение происходило только в гомогенных по полу компаниях [111].

Большие различия наблюдаются также и при сравнении свадебных и семейных обрядов, раскрывающих семиотические аспекты мужских и женских ролей. При замужестве у русских невеста "вносила" в свою новую семью "приданое", которое, по свидетельству этнографов, должно было обеспечить практически полностью потребность будущей семьи в праздничной одежде, постельном и нательном белье, прочих текстильных изделиях, необходимых в быту. Считалось, что себе в приданое девушка готовит необходимую одежду на всю оставшуюся жизнь, поскольку после свадьбы у нее уже не будет времени заниматься своими нарядами [47]. В богатых и высокопоставленных семьях родители могли давать за невесту и более серьезное приданое, включающее деньги, недвижимость, а иногда и доходное дело. Материальное положение семьи, таким образом, порой могло в значительной степени или практически полностью обеспечиваться с "женской" стороны. У татар родители жениха (или он сам) платили за невесту ее родителям "калым" -- особый выкуп, который обычно состоял из крупной суммы денег, домашнего скота, текстиля и пр. [32, 49, 111]. Материальный вклад со стороны невесты был минимален, а иногда и вообще отсутствовал. Татарские женщины всю свою жизнь должны были скрываться от глаз посторонних, контакты с мужчинами внутри семьи ограничивались многочисленными обрядами (так, например, молодая невестка порой несколько лет должна была молчать в присутствии мужчин -- родственников мужа, общаясь с ними только через посредника -- свекровь или золовку) [23]. У русских подобные обычаи отсутствовали, общение мужчин и женщин традиционно было менее регламентировано.

Как видно, различия в особенностях распределения половых ролей у русских и татар достаточно сильны, что находит свое отражение и в полоролевых гетеростереотипах обыденного сознания. С обыденной точки зрения часто считается, что психологические образы мужчины и женщины у татар сильно отличаются, что проявляется в активности, доминировании, жесткости, агрессивности, авторитарности мужчин-татар, и в психологической зависимости, мягкости, скромности, молчаливости, пассивности женщин-татарок. Менее выраженное разделение сфер жизнедеятельности между мужчинами и женщинами у русских рождает ожидание большего сходства идеальных образов мужественности-женственности у представителей русской культуры. Однако более глубокий анализ содержания бытовых обычаев и обрядов, и их возможной проекции на особенности национального характера татарского и русского народов позволяет опровергнуть эти популярные в обществе гетеростереотипы.

Так, традиционная для татар преимущественно раздельная жизнедеятельность мужчин и женщин означает наличие гомогенных по полу устойчивых социальных групп, и, следовательно, необходимость проявления членами этих групп всего спектра психологических качеств: доминирования и зависимости, инициативности и ведомости, твердости и мягкости характера и пр. Само существование социальной группы подразумевает определенную структурную организацию, иерархию ее членов по каким-либо критериям. Согласно этнографическим данным, социальный статус человека в микросоциальной группе у татар определялся скорее по возрастному критерию, чем по критерию пола. К.Фукс, особо интересовавшийся социальной организацией женских групп у казанских татарок, отмечал, что будучи отделенной от окружающего мира, татарская женщина имела довольно оживленное общение с женщинами своего круга. При этом она занимала в своем обществе определенное место, в соответствии с которым ей оказывались надлежащие почести. Статус женщины-татарки в обществе, как правило, определялся ее возрастом и социальным положением ее семьи [111]. Несмотря на то, что татарка, выйдя замуж, оказывалась в подчиненном положении по отношению к свекрови и к старшим родственницам мужа, со временем ее социальный статус постепенно рос. Становясь матерью и свекровью, женщина приобретала высокий социальный статус, позволяющий ей проявлять авторитарные, властные качества личности, пользоваться большим уважением и почтением окружающих [79]. Кроме того, традиционный свадебный обряд уплаты калыма за невесту у татар, воспринимаемый порой со стороны как покупка невесты, и как следствие, ее зависимое, приниженное положение в семье, на самом деле имел иное социальное значение. По свидетельству К.Фукса, калым являлся скорее залогом, чем платой за жену. Большая часть калыма хранилась родителями жены почти всю оставшуюся жизнь и давало женщине право и возможность прервать супружеские отношения с мужем. В случае, если развод происходил по инициативе жены, калым возвращался мужу, но если развод происходил по инициативе мужа, калым оставался у жены и давал ей возможность независимо существовать и выращивать детей [111]. Помолвка и свадьба у татар не означала для женщины полного разрыва со своей семьей и уход в дом мужа. Живя в доме мужа, женщина (особенно в сельской местности) сохраняла тесный контакт с родительской семьей, получала постоянную помощь и поддержку регламентируемую также соответствующими традициями и обрядами [78]. Даже более того, престижным считалось довольно долгое проживание женщины после замужества в семье родителей, но это могли себе позволить только в зажиточных семьях. Иногда женщина переходила жить в дом мужа, уже имея одного или двух детей [32].

Страницы: 1, 2, 3