рефераты курсовые

Волынская епархия между мировыми войнами

равление Кременецкой Духовной Семинарии в журнале одного из своих заседаний указывало, что "превращение современной Семинарии в девятиклассное учебное заведение является для нее смертельным ударом хотя бы потому, что вместо 100 часов, посвященных в современной десятиклассной Семинарии на богословские науки, в предполагаемой девятиклассной может быть уделено около 50-ти часов, т.е. богословское образование обречено будет на замирание. Нельзя будет ожидать и развития богословского факультета при Варшавском Университете, если поступать туда будут лица без достаточной общей подготовки в богословском отношении" [73, с.173].

В последние годы перед Второй мировой войной Духовные Семинарии постепенно ликвидировались и заменялись гимназией и богословским лицеем в Варшаве. Это изменение производилось в рамках общегосударственной школьной реформы. Богословский факультет имел 4 курса обучения, по окончании которого студенты, написавшие письменную магистерскую работу и сдавшие положенные экзамены, получали диплом магистра богословия. Студенты факультета, ученики лицея и гимназии обязаны были жить в интернатах, в которых получали духовное воспитание и подготовку, необходимую для будущих пастырей Православной Церкви. Все эти учебно-воспитательные заведения содержались на государственные средства. Официальным языком в них был польский, но воспитанники и студенты могли разговаривать между собой на родном языке. Полонизация проводилась министерством упорно, но малоэффективно [68, с.458].

28 марта 1938 г. в Кременце в зале Волынской Духовной Семинарии под председательством высокопреосвященного Алексия, архиепископа Волынского и Кременецкого было открыто заседание Волынского Епархиального Комитета. Архиепископ Алексий открыл заседание вступительным словом, в котором определил главную цель этого чрезвычайного собрания - обговорить празднование юбилея 950-летия крещения князем Владимиром Руси." В Киеве, - сказал владыка, - народ не может праздновать эту 950 годовщину принятие христианской веры, которую в 988 году принял русский народ от греков, поэтому на нас здесь лежит особенная ответственность торжественно отпраздновать этот юбилей православной веры и церкви от князя Владимира. Это наше собрание носило бы радостный характер, продолжал владыка, - если бы радость не была очернена теми вестями, что идут до епархиальной власти с пограничных - в уездах Кременецкого, Здолбуновского и Ровенского - приходов православных про широко известную католическую акцию по возвращении православных в католичество. Поэтому нужно этому чрезвычайному собранию обсудить и эту акцию, как достойно своей веры и своего народа сохранить нам наследия Великого Владимира - православную веру" [42, с.287].

После широкого обсуждения вопросов поставленных на заседании, Собрание Миссийного комитета решило:

1) главное торжество 950-летия отпраздновать в г. Владимире-Волынском и Зимненском монастыре, где бывал св. князь Владимир Великий;

2) праздники провести там 12-14 августа.12 августа в Зимненском монастыре заупокойная всенощная, 13 там же заупокойная литургия за всех умерших на Волыни православных христиан.13 августа вечером у Владимирском соборе всенощная з акафистом св. кн. Владимиру.14 ранние литургии у всех Владимирских церквах. После литургии крестные ходы на речку, где торжественное освящение воды. Вечером 14 августа будет репрезентационная академия, посвящена великому юбилею;

3) после отпразднования во Владимире - юбилея 950-летия, должно быть отпразднено во всех уездных городах и селах на протяжении августа;

4) Волынский Епархиальный Комитет издаст соответственную литературу для раздачи народу, и изготовить памятные юбилейные знаки, образы.

II. В деле противостояния акции возвращения православных на католичество признано необходимым просить аудиенции у президента государства, маршала Смигла-Ридза и голову Ради Министров для представления данного дела государственным чиновникам специальною делегациею от православных Волыни [42, с.289].

Широкие пути к полонизации открывали обнародованные перед этим Декрет Президента Польской Республики, от 18 ноября 1938 года, об отношении Церкви к Государству и проведенный в порядке определения Совета Министров "Внутренний Статут Польской Автокефальной Православной Церкви". Оба этих "Статута" - Внешний (об отношении Церкви к Государству) и Внутренний явились заключительным аккордом той работы по устроению Православной Церкви в Польше, о которой восемь с половиной лет тому назад было возвещено особым Декретом-рескриптом Президента Республики, от 30 мая 1930 года, о созыве Первого Собора Православной Церкви в Польше и предваряющего этот Собор Предсоборного Собрания.

Между 1938-1939 гг. в официальном делопроизводстве православная Церковь в Польше перешла на польский язык. Новые государственные законы, унизившие положение Православной Церкви в Польше и ведшие, в конечном счете, к полонизации ее, стали интенсивно и настойчиво применяться на практике. Уже чувствовалась приближающаяся Вторая мировая война, даже была объявлена частично мобилизация, а фанатичные деятели католицизма требовали от православного духовенства употребления польского языка, как в богослужении, так и в разговоре с паствой. Отдельные из них настойчиво работали над прямым обращением православного населения в католичество, не стесняясь прибегать в своем "миссионерстве" далеко не к апостольскому способу [75, с.174].

2.5) В жизни Волынской епархии сложились новые обстоятельства. Среди православных людей Волыни создалась группировка под руководством так названного "Беспартийного блока сотрудничества с властью" в лице Скрипника, Бури, Певного, участников Украинского Собора в Киеве в 1919 г., которые продлевали идею организации Украинской Автокефалии в Польше. Эта группировка выступала с требованием введения украинского языка в богослужении, преподавания Закона Божьего в школах и самостоятельного на Волыни епископа [17, с.30].

В самом начале 20-х гг., когда Волынскую епархию возглавлял будущий митрополит Дионисий, Польскими властями была легализована политическая организация "Украинское Волынское Объединение". В своей программе "Украинское объединение", в частности, потребовало, чтобы богослужение для украинского народа совершалось на понятном ему языке.3-10 октября 1921г. в Почаеве состоялся Волынский епархиальный съезд духовенства и мирян. Уважаемым председателем съезда был избранный архиепископ Дионисий, действующим председателем прот. Никанор Абрамович, заместители прот. Алексей Громадский и архимандрит Дамаскин, секретарь прот. Табинский. На съезде обсуждались вопросы организации епархиального управления, обеспечения духовенства и другие. Самое главное было принято постановление про возможность богослужения на украинском языке в храмах Волыни [68, с.340].

Синод Православной Церкви в Польше 16 июня и 14 декабря 1922 г. подтвердил решение Почаевского съезда о возможности употребления живых языков в богослужении: "допустить в употреблении украинского, белорусского, чешского, польского языка в тех богослужебных чинах, в которых одобрено высшей церковной властью, и в тех приходах, где этого хотят прихожане и где это возможно в местных условиях" [34, с.98].

3 сентября 1924 г. постановлением Синода было принято решение разрешить употребление родных языков в Польском государстве. В этом постановлении предписывалось: допустить употребление живых языков, где это возможно, произношение проповеди на украинском языке, изучение слова Божьего на языке школьников [68, с.340].

Характеризуя настроение духовенства, Польская полиция в 1923 г. констатировала возникновение два очага церковной жизни с противоположными желаниями. Местом украинской агитации стал управляемый архимандритом Поликарпом (Сикорским) монастырь в Загайцах, который проводил свою деятельность далеко за стенами монастыря. И наоборот, Почаевская лавра, где руководителем был архимандрит Дамаскин, проводила открытую борьбу с украинскими деятелями [3, с.107].

Духовенство Волынского воеводства поляки разделяли на три отдельные группы. К первой немногочисленной относилось старое духовенство, которое давно служило на Волыни. Оно характеризовалось как аполитическое, к автокефалии относилось понимающе, а к власти - лояльно. Следующая более многочисленная группа была представлена убежденными монархистами, которые к полякам относились осторожно, также были противниками автокефалии и украинского языка в богослужении. К опасной группе поляки относили священников, которые поддерживали движение за украинизацию. Это духовенство участвовало в просвещенческих мероприятиях, контактировало с украинскими политическими кругами [3, с. 199].

Наличие различных групп в среде православного клира разрешала полякам играть на противоположностях для взаимного ослабления духовенства [3, с. 199].

Отчет польских чиновников фиксировал увеличение симпатии украинизации церкви в Ровенской, Гощанской, Межирицкой и Корецкой гминах. Здесь решительную роль играла агитационная компания, во время которой силами городской и сельской интеллигенции, организовывались публичные лекции и диспуты. Главная заслуга активизации верующих масс принадлежала отделениям "Просвити" [61, с.164].

Хотя статут товарищества "Просвита" и не предвидел участия в церковных делах, но содержал в своем статуте предложение про оборону культурных интересов украинской культуры, что в целом мотивировало участие "Просвити" в отстаивании украинизации церкви [1,c.29].

Близкими для них были и принципы соборноправности, поскольку именно руководство товарищества действовало на коллегиальных посадах через общие собрания и систему рад Просвити [1, с.113].

Другой Польский отчет фиксировал аналогическую агитацию среди сельского населения на Ковельщине и Владимирщине [5, с.9].

Для работы с населением инициативной группой было издано 10 тысяч листовок, где критиковалось пророссийское духовенство и убеждалось на необходимости срочно реализовать декларации про украинизацию церкви [5, с.14].

В Луцке начал выходить еженедельник "Украiнська нива", в котором печатались статьи, враждебные России и русскому народу. Поначалу, дело не дошло до богослужения на украинском языке, но, идя навстречу "украинофилам", Священный Синод 14 декабря 1922 г. постановил совершать богослужение в православных епархиях с украинским, белорусским или польским населением на церковнославянском языке с произношением, характерным для соответствующей местности, с "вымовой"; разрешалась и проповедь на местном языке [18, с.625].

Стремительное наступление некоторых украинских кругов на Православную Церковь в Польше, выразившееся в Луцком съезде и при содействии Церковного Комитета, велось двумя путями: под флагом защиты национальных прав украинского народа и требования демократизации церковного строя. Оба пути не соответствуют действительному положению вещей, ибо истинный национализм. Как основа здорового развития народа, и истинный демократизм, как соединение свободы и права, были заменены шовинизмом и травлей всего, что не разделяет воззрений этих кругов [18, с.625].

Вместе с этим, Священный Синод постановлением 26 февраля 1927 г. запретил православному духовенству участвовать в запланированном на июнь Луцком съезде мирян "через несогласованность его порядка дневного с церковными канонами". Между тем, съезд не согласился на введение нового стиля [4, с.219].

Консервативное духовенство так констатировало: "Главная опасность от украинского съезда и его последствий лежит не в одной украинизации церкви, а в желании вместе с украинизацией провести в церковную жизнь чуждую для церкви должность "соборноправности" [61, с.165].

Украинскими националистами 5-6 июля 1927 г. был проведен в Луцке Украинский Съезд, ложно называемым церковным, состоявшимся с разрешения Правительства в присутствии его представителя и при наличии запрещения со стороны Высшей Церковной Власти. Их наступление велось в двух направлениях: под флагом защиты национальных прав украинского народа и требования демократизации церковного строя. В Луцке съезд собрался в помещении театра, на нем было 585 делегатов со всех уездов Волыни, Холмщины, Полесья. Председателем был И. Власовский, заместителем Б. Козубский. Из-за отсутствия духовенства он вошел в историю как "Съезд православных мирян украинцев в церковных делах". На съезде был принят ряд резолюций, касающихся украинизации богослужения, делопроизводства. Также был образован "Украинский Церковный Комитет", который должен воплощать в жизнь все его решения [68, с.343].

УЦК организовал уездные церковно-народные собрания в г. Владимире в ноябре 1922 г, и в15 января 1928 г. в г. Берести, с характерными резолюциями Луцкого съезда. Главным печатным изданием комитета был месячник "Рiдна церква" доктора Ричинского.

Польское правительство настаивало, чтобы проведение церковных съездов брали на себя отдельные личности, а не Церковный Комитет. Это означало его сворачивание. В ответ УЦК послал в президиум Всемирно Христианской Конференции в Лозани меморандум: "Пока власть Польской Церкви не признает действительных украинских народных желаний и не исполнит их, до тех пор ее участие в работе над объединением Христианских Церквей будет лишена смысла" [68, с.345].

Этот меморандум послужил поводом смещения волынского воеводы Меха.15 апреля 1928 г. Синод отлучил Арсения Ричинского от Церкви, но под давлением Польской общественности 22 марта 1930 г. Синод вернул его в Церковь.

Нельзя скрывать, что для отдельных членов клира Луцкий съезд действительно рисовал заманчивые перспективы, намечая на ослабление церковной дисциплины, служебной и иерархической дисциплины. Православное сельское духовенство, находясь в трудных условиях жизни, необеспеченном правовом положении, многое готово отнести за счет бездействия и Консисторий и Высшей Церковной Власти [18, с.625].

Резолюция съезда начертила направления внедрение должностей "соборноправного" устройства в церкви. В ней также говорилось о богослужении на украинском языке, направить в три епархии с большинством украинским населением владык-украинцев, реорганизации духовных консисторий. Решение съезда обязывали делегатов, начать переговоры с митрополитом Дионисием, для чего был создан специальный Украинский Церковный Комитет съезда в составе 39 человек с разных уездов Волыни [5, с. 191].

Среди других резолюций съезда Украинским Церковным Комитетом был составлен "Проект основного Статуту Православной Церкви в Польше". Составляя его летом 1927 г. авторы, что интересно, учли опыт церковного строительства в советской Украине, деятельность УАПЦ и Обновленской Церкви с их успехами и неудачами.

Согласно Проекту, высшая власть в церкви должна принадлежать "Краевому Собору представителям духовенства и мирян". Компетенцией Собора были все церковные дела, которые требовали окончательного решения [61, с.167-168].

По проекту "Украинского Основного статуса" Синода вообще не имеется, власть митрополита урезалась до чисто исполнительных обязанностей, а к Собору Епископов относятся только вопросы религиозные, иными словами совершенная противоположность Поместному Московскому Собору 1917 г. Дела церковного управления и дисциплины были отнесены к собранию мирян с участием духовенства.

Такая демократизация церковной структуры была реформационной для Поместных Православных Церквей и напоминала только руководство УАПЦ. Таким образом, авторы проекту Статута реализовывали желания мирян брать участие в церковном управлении, фактически вызнавали каноны УАПЦ.

Для демократизации епархиальной жизни планировалось увеличить число епархий, чтобы приблизить иерархию до региональных проблем. Из существующих Волынской и Полесской епархий на украинских землях планировалось выделить еще Острожскую. Жизнь самых епархий также реформировались. От епископа забирались все руководящие уполномочия, кроме религиозных [61, с.169-170].

Таким образом, проект Статута наделял украинское общество большим влиянием на церковную жизнь и требовал наличие многочисленных кадров мирян, готовых подключиться к организационной работе в епархиях.

"Проект Украинского Статута" есть проект разрушения церковной организации, дабы изнутри ее подорвать, сделать мертвой оторванной от иерархии, являющихся одним из ряда обычных человеческих учреждений. Последняя №6 глава Статута: "Комитет решил перейти к решительной борьбе за права украинского народа и прадедовой Церкви. Приходские советы имеют решительным образом добиться украинизации богослужения... Поскольку духовенство этому воспротивилось бы... то такие лица объявляются врагами украинского народа и предателями родной Церкви, с ними не может быть сожительства, но решительная борьба". Вот для этой решительной борьбы, и создан "Проект Основного Статута" [18, с.630].

Такая готовность уездов приступить к организации епархиальной жизни тревожила как митрополию, так и польские власти. В существующих условиях церковная власть не собирались принимать во внимание разработанную программу реформ. Выступая в церковной прессе с критикой проекта, она сама перешла в наступление: "Проект Статута комитета есть проект подстрекательства церковной организации, до чего не додумались большевики... Гражданская организация мирян, которая управляет духовенством, его, выбирает, увольняет, назначает епископов без каких либо признаков власти... никакого отношения не только до Соборной, но и до церкви не имеет, а только подделка под церковь", - писалось в официальных издательствах [61, с.171].

На съезде благочинных и церковных старост Волынской епархии 15-17 июня 1927 г. в Почаевской лавре по вопросу украинизации констатировалось: "Мы уже перед той страшной границей, за которой начинается разделение; ждать появление своего Липковского долго не придется" [61, с.172].

Высшая церковная власть противопоставила голос общественности в лице Волынского Епархиального Собрании 16-17 июня 1927 г. в Почаеве, по вопросу украинизации богослужения и церковно-приходского строя. Епархиальным собранием была принята резолюция. В ней говорилось, что "богослужебным языком должен быть только церковнославянский; требование выборности духовенства является неканоническим, и поэтому недопустимым; при преподавания в школах Закона Божия молитвы должны быть изучаемы обязательно в их славянском тексте; в Волынской Духовной Семинарии, где пользуются исключительно украинским языком, без допущения русских книг, непременно введение с будущего года русского языка как обязательного в Семинарии наравне с украинским; Собрание просит правительство запретить провокационную деятельность организованную Луцким съездом, как разрушителя церковного порядка; употребление русского языка в проповедях за богослужениями, при преподавания Закона Божия в школах не должно рассматриваться как пользование языком чужого государства, а как употребление языка близкого чадам Православной Церкви в Польше наравне с языком украинским" [19, с.298].

На съезде был прочитан доклад по поводу украинизации. В нем говорилось: "Мы не перед реформой, предполагающей некоторые изменения в лучшую идейную сторону, нет, мы перед коренным изменением всего нашего церковного строя. Вглядитесь внимательно, кто требует этого изменения, и вы увидите, что почти все они никогда до этого не имели никакого отношения к церковным делам, и почти все они не являются хорошими христианами" [37, с.6].

Тысячу лет этот язык развивал благоговейное настроение молящихся, служил для выражения чистых святых чувств, объединял в одну семью всех православных славян, а теперь вдруг становится помехой. Не продолжение ли это той работы, которая начата в 1918 г. и особенно получила благословение от большевиков в 1921 г.? Мы утверждаем, что украинский литературный язык находится пока в периоде образования. Он еще не выработался, находится под разными, часто чуждыми и враждебными влияниями, что имеющиеся украинские переводы богослужебных чинов далеко не совершенны и что они, являясь полезными для уяснения славянского текста богослужений и для домашнего чтения, никогда не дадут отражения возвышенности, святости и мистичности церковной жизни, мыслей и переживаний, как это дает славянский язык. Мы увещеваем, что такой большой акт, как замена богослужебного языка, должен явиться волеизволением Соборной мысли всей Поместной Церкви и как результат всестороннего обсуждения православных ученых специалистов по разным отраслям богословской и исторической науки; а не результатом самочинных выступлений полуграмотных людей с болезненно развитым темпераментом [37, с.8].

Одним из центром антиукраинского движения на Волыни в 20-х - в начале 30-х годах был Ровенский собор и его благочиние. Антиукраинские настроения были и в Мелецком монастыре, в котором епископ Пантелеймон и часть монашества были против украинского языка в монастырских богослужениях [47, с.17].

Украинская Парламентская Репрезентация 17 июля 1932 г. представила митрополиту Дионисию мемориал и имела с митрополитом совещание 12 и 26 октября 1932 г. но эти усилия не привели к результату. Митр. Дионисий заподозрил Репрезентацию в стремлении насильственно ввести украинский язык в богослужение, высказал мнение, что, большинство православного населения Волыни вынуждено защищать свой церковно-славянский язык от натиска депутатов и сенаторов [28, с.431].

Наконец митрополит Дионисий признал поведение членов Украинской Парламентской Репрезентации Волыни не лояльными к отношению к нему и прервал сношение с организацией "Украинское Волынское Объединение" по поводу лишения дотации благочинного М. Сукманского.

Дело Сукманского состояло в следующем: в пределах его благочиния состоялось освящение нового храма. На торжество прибыл и член Украинской Парламентской Репрезентации Волыни, депутат Тележинский. На обеде устроенном духовенству, Тележинский, как только успели пропеть молитву и сесть за стол, разразился крайне грубой речью, полной угроз в адрес благочинного и духовенства. Доводы депутата были те, что духовенство не идет с народом и не служит на родном языке, а на непонятном славянском. Благочинный, желая избежать дальнейших оскорблений, поднялся, и все пропели "благодарим Тя Христе Боже наш..." и разъехались по домам. В скором времени о. Сукманский и еще один священник были лишены Воеводским Управлением правительственной дотации, без объяснения причины. Как видно политики из известной группы сводили свои счеты с духовенством при помощи местной административной власти и таким образом пытаются воздействовать на церковную жизнь [28, с.431].

Особого внимания заслуживает отношение митрополита Дионисия к вопросу об украинизации богослужения. Будучи, сам уроженец коренной России, решительно высказался за возможность с благословения церковной власти украинизации богослужения. Он сам нередко обращался к своей пастве с посланиями на украинском языке, он благословил издание на украинском языке служебника в переводе проф.И. И. Огиенко, он допустил даже в своем кафедральном храме богослужение с украинской выговором. Также вся переписка в Волынской Консистории велась на украинском языке. Все это сделано Владыкой Дионисием не по каким то политическим соображениям, а вследствие его широкого взгляда на жизнь и вещи, вследствие его искреннего убеждения в том, что всякий народ имеет полное и неоспоримое право говорить, писать и молиться на своем родном языке. При неудачных и неблагоприятных для народа обстоятельствах его исторической жизни, поддержать и укрепить национальное самосознание и бытие народа [30, с.14].

Волынский воевода Генрик Юзевский 1932 г. подав прошение в министерство исповеданий, чтобы Польская власть решила вопрос в Синоде ПЦ рукоположить архиерея-украинца из эмигрантов на вакантную уже 9 лет кафедру викарного епископа г. Луцка. Польская власть дала на это согласие и 10 апреля 1932 г. Поликарп Сикорский был хиротонисан в епископа Луцкого. На епископа Поликарпа националисты полагали большие надежды в украинизации Волыни, но по желанию власти его не допускали до административного управления. Епископ Поликарп предпринимал визиты по своим приходам, которые перерастали в манифестации, но вскоре Польская власть запретила эти поездки, опасаясь национального подъема.

С постановлением еп. Поликарпа, в украинских кругах созревала мысль постановлении на Волынскую кафедру епископа украинца. Владика Дионисий занимал в то время Варшавско-Холмскую и Волынскую епархии. Именно с этой целью и возникла "Почаевская манифестация" 28 августа 1933 г. в день памяти обретение мощей преподобного Иова Почаевского, в лавру съехалось множество богомольцев. Предводители "Беспартийного блока сотрудничества с правительством" - Буря и Мстислав Скрыпник, устроили в обители грандиозную демонстрацию. Во время крестного хода, возглавлявшегося митрополитом Дионисием, в сослужении всех православных епископов Польши и сонма духовенства, над молящимися взвилось несколько десятков "жовто-блакитных" флагов, демонстранты развернули плакат с требованием создания Украинской Церкви [68, с.347].

В конце концов, Священный Синод Православной Церкви в Польше во главе с митрополитом Дионисием особым решением 15 апреля 1934 г. отделил Волыно-Кременецкую епархию от Варшавской и назначил туда самостоятельного архиерея в лице Алексия (Громадского), бывшего до этого архиепископом Гродненским и Новогрудским, с викариями Острожским Симоном, и Луцким Поликарпом.

Архиепископа Алексея деревня встретила равнодушно, города враждебно. Во время его проповеди по-украински в Луцке из собора стали, расходится молящиеся. Началась украинизация [13, с. 197].

Архиепископ Волынский и Кременецкий Алексий реорганизовал Волынскую Духовную Консисторию, которую возглавлял адвокат В. Покровский, а с сентября ее возглавил И. Власовский с украинским составом. В этой организации был проведен Епархиальный Собор, в котором взяли участие представители духовенства, православные послы, сенаторы от Волыни, Семинарии. Во вступительном слове арх. Алексей произнес следующее: "Давно все этого ждали, наше собрание является через 14 лет наследником Епархиального Волынского Собрания 1921 г. и ему нужно вспомнить заповеди его и продолжить в новых условиях жизни" [68, с.435].

Интересно, что до революции Алексий в протоиерейском сане был ректором Холмской семинарии и зарекомендовал себя русским патриотом. Состоял в "Союзе архангела Михаила", написал книгу по церковной истории Холмщины, которую справедливо назвали "сплошным гимном русскому политическому и национальному самодержавию". Но в Польше архиепископ Алексий стал одним из ревностных украинизаторов Церкви [83, с.237].

Под руководством архиеп. Алексия после вступление его на Волынскую и Кременецкую кафедру, было организовано в 1934-1935 гг. выборное начало благочинных, организовано Волынский епархиальный миссионерский комитет, началось издательство двухнедельного церковного журнала "Церква и народ" и православного календаря, которые печатались на украинском языке. Служебники, изданные профессором О. Огиенко и Киевской Центральной Радой, были замещены служебниками, изданными Варшавским научным институтом [80, с.30].

В некоторых приходах владыка Алексий пошел на введение в Богослужение украинского языка. Однако преосвященный Алексий в то время успел сделать немного. За годы от Почаевского съезда в 1921 г. до Украинского съезда в Луцке 1927 г. не набралось и 20 храмов, где служили бы на украинском языке. На украинском служилось в Луцке в Крестовоздвиженской церкви, в Ковеле - Благовещенском, Владимире - Успенском Соборе.

Давление украинизаторов особенно усилился после хиротонии на викарную Луцкую кафедру архимандрита Поликарпа (Сикорского), в прошлом начальника канцелярии у Семена Петлюры, рьяного украинского националиста. В июне 1934 г. епископ Поликарп впервые отслужил литургию на украинском языке в Ровенском соборе, при этом грубо обошелся с отказавшим сослужить ему "на мови" настоятелем собора протоиереем Дмитрием Сайковичем. Возмущенные прихожане побили архиерея, при виде бесчинств в храме второй священник отец Частковский упал замертво от сердечного приступа. Отца Сайковича сместили, а на его место поставили священника Яковлева, украинца по происхождению и рьяного поборника всего национального, сумевшего угодить епископу Поликарпу в ревностной украинизации Ровенщины [83, с.236].

Польские власти, боясь проявления национальных чувств, не допускали Поликарпа, до каких либо административных функций. В июле 1937 г. он сделал пастырскую визитацию до сел Шепель, Оздениж, Боголюбы Луцкого уезда. Корреспондент газеты "Украинская нива" так описывает эти поездки: "По дороге в село Шепель владыку встречает почетная охрана с 16 юношами на конях и провожают до села... На встречу вышло все село" [68, с.473].

12 марта 1933 г. в церкви Честного Креста в Луцке настоятель Павел (Пащевский) с благословения владыки Поликарпа впервые на Волыни отслужил панихиду по гетману И. Мазепе, через 200 лет после наложение анафемы.17 апреля того года и в том же храме Поликарп отслужил панихиду по Т. Шевченко на украинском языке [68, с.474].

Очень интересно, что Поликарп в своей кафедре в Луцке в Свято-Троицком соборе служил на церковно-славянском, так как прихожане были против украинского языка.

Некоторые национальные круги ставили условия перед священниками проводить Богослужения на родном языке. С этого повода редактор летописи "Духовный сияч" В. Островский писал: "Украинская православная паства проснулась от сна неизвестности и ставила свои условия и требования неотступно. Кто забыл родной язык, пусть скорее учится. Если не желает порвать связи с паствой, кто этого сделать не может или не хочет, пусть уступит место тем, которые исполнят постановление Синода. Кто боится администрации, то дело языка - внутреннее дело церкви и администрация не имеет права вмешиваться. Итак, где прихожане требуют, чтобы священники Богослужения проводили на родном языке, то они должны исполнять это требование без дополнительных распоряжений" [35, с.12].

Украинизация на Волыни имела негативные стороны, внесла политику в церковную жизнь и сознание части духовенства, попечение о духовном окормлении паствы, было ослаблено политическими страстями. Вслед за духовенством и местной интеллигенцией политизировался и простой народ. "В селах Волыни церковная жизнь резко изменилась, в каждой семье существует два-три различных убеждения по церковному вопросу, родители потеряли влияние на своих детей. Семья и мирное трудовое сельское общество превратились в политические партии; церковный погост - в место для митингов, рукопашных схваток и издевательств над религией вообще. Преступления, пожары, демонстрации безбожников, сектантские выступления множатся с каждым днем" [67, с.63].

В начале 1936 г. по сведениям украинских газет, дело на Волыни представлялось в таком виде: исключительно по-украински служили в 124 церкви, по-украински от времени до времени - в 126, по-славянски, но с чтением Апостола, Евангелия, "Верую" и "Отче наш" по-украински в 99, по-славянски, но с украинским произношением в 26 и переменно по-украински и славянски - 407 [13, с. 197].

Польские власти поощряли украинизацию православной Церкви, видя в этом одно из средств отрыва ее от Москвы. Но впоследствии, особенно после убийства в 1934 г. националистами министра Перацкого, украинское националистическое движение, к которому принадлежали и украинизаторы Церкви, стало вызывать обеспокоенность властей.

1937 г. в Волынской епархии было официально разрешено совершать богослужение на украинском языке. Интересно о вопросе украинизации богослужения пишет прот. Теодорович: "Совершать богослужение можно на каждом языке, но эта принципиальная возможность не должна быть применена к славянам, имеющим свой особенный язык богослужения. Этот язык есть молитвенный символ, связывающий весь славянский мир. Он не совсем ясен для ума, но ведь так и нужно, потому что богослужение есть "обряд, мистерия", требующая вдохновения, проникновенности, которая передается высоким стилем церковного языка" [16, с.5].

Относительно украинизации богослужения можно сказать следующее, что украинизация литургических текстов не была результатом требований широких народных масс. Она была скорее делом исключительно предприимчивых групп украинской интеллигенции в лице организаторов: Бури, Скрипника, Тележинского, Певного, Головатського и др. В этом деле церковно-христианский интерес стоит на втором, если не на третьем месте и является мирским, национальным и политическим. Проводники украинизации равнодушны к религии, мало интересуются храмом, и национальный лозунг переносят на Церковь, как на одно из средств национального воздействия. Они своей настойчивой агитацией украинизировали на Волыни 350 приходов. Но, украинизация была шаткой и вызвала в дальнейшем много метаний в Православной церкви на Волыни [80, с.31].

2.6) В дополнение ко всем неприятностям стали, распространятся слухи, что все приграничное население Украины и Белоруссии не польской нации на 50 километров от польско-советской границы будет выселено вглубь страны. Благонадежными считались только римо-католики. Чтобы избежать высылки, запуганные и малодушные люди принимали католичество. Некоторые выпускники гимназий, опасаясь быть лишенными аттестатов зрелости, тоже переходили в католичество. В крайних Польских газетах все чаще стали выдвигаться лозунги: "Польша для поляков", "в Польше все поляки" [75, с.171].

Большими бедами обернулась начатая Корпусом Охраны Пограничья в 1937-1938 гг. компания насильственного обращения православных в католичество. Активное участие принимали военное министерство и многочисленные Польские организации. Когда же волынским воеводою стал Гавке Новак к акции, присоединилась и местная администрация. Поляки делали невозможным и условия жизни для отказавшихся, при этом смена вероисповедания отождествлялась со сменой национальности. Особенно яркие демонстрации были в с. Гриньки и с. Молотковое Кременецкого уезда, где православные, доведенные до уныния 2-х месячным притеснением польскими пограничниками, были вынуждены принять католичество [45, с.174].

В октябре 1937 г. в селе Гриньки произошло событие, которое позже было использовано как повод для применения террору с целью смены вероисповедования. Польские пограничники праздновали свой профессиональный праздник. Местом действия было выбрано территорию местной школы. Фронтальную стену школы декорировали образами, государственным гербом Польши, портретами президента, маршала и командира КОПу. На следующий день оказалось, что портреты были испачканы и осквернены. Вскоре арестовали 5 лиц, но вину доказали только одного. Г. Матфеев и К. Федевич оценивали инцидент как "достаточно сильная украинская сознательность" [45, с.172].

И. Власовский наоборот писал: "Это событие, которое смотрится как великая провокация, произвело до еще большего волнения и неспокойствия и без того испуганных крестьян" [53, с.139].

Власовский также утверждает и про провокацию, так как декорации остались на ночь в селе, и украинцев было подтолкнуто на плохой умысел [53, с.139].

Пограничники использовали инцидент для ограничения жителей с. Гриньки в гражданских правах, для моральной обработки с целью переведение в католичество. Командир пограничного полка "Здолбунов" С. Гонсерек 27 декабря 1937 г. в отчете главнокомандующему пограничных войск писал: "Одновременно через несколько недель узнавши, что часть жителей села Гриньки осуждает инцидент и не соглашается с сознательными и политически активными украинцами, я приказал командиру пограничной роты "Лановцы" капитану Абрамику Тадеушу, как и всем командирам пограничных рот приступить до ревиндикационной деятельности, возвратить в польское лоно всего того, что было когда-то польским" [48, с.73].

Подобные акции "возвращения" проводились и в других населенных пунктах Волыни: в с. Юськовца Кременецкого уезда, в с. Майков Ровенского уезда, где всех православных с фамилией "ский", "цкий" заставляли переходить в католицизм. В Белозерке "миссионерскую работу" среди православных вели унтер-офицеры. Кандидатами в католичество в Белозерке намечалось свыше 250 православных и над их "обращением" трудилась, кроме указанных унтер-офицеров, почти вся местная католическая интеллигенция. Агитацией занимались учителя, чиновники Волостного Правления, и даже полиция.

Размах намеченного "обращения" православных в католичество был весьма значителен. Первоначально предполагалось в самый кратчайший срок перевести в католичество 350 тысяч человек. Для этой цели Воеводские власти расширили пограничную полосу, включив в нее ряд новых уездов Волынского Воеводства.

Однако вскоре выяснилось, что намеченный план не по силам и не по средствам. Тогда цифру эту сократили до 140 тысяч, но фактически в первый год она едва достигла 4 тысяч, да и те "обращенные" при всякой возможности продолжали ходить в православные храмы и исповедоваться у православных священников [73, с. 196-197].

Когда Волынские православные епархиальные власти командировали на место для ознакомления с положением вещей Члена Волынской Духовной Консистории протоиерея Бриныха и Епархиального Миссионера священника Казновецкого, которые 1-3 января 1938 года посетили православные приходы Грибов, Лановцы и Ненадовку, а также намеревались выехать и в село Гринки, то административные власти и пограничная стража их туда не допустили. От епархиального миссионера священника Казновецкого было отобрано разрешение на право пребывания в пограничной полосе, выданное Кременецким Уездным Старостой. Это разрешение местные власти признали, якобы, подложным и священнику Казновецкому было приказано возвратиться в Кременец и не разрешено было даже переночевать в Лановцах.

По поводу насильственного окатоличения православных села Гриньки посол Степан Скрипник подготовил декларацию к властям, в которой характеризовал политику государства, которая "обижает религиозное и национальное чувства украинского народа,... уничтожает все возможности творческой польско-украинской совместной работы..." [10, с.1].

Волынская Епархиальная Власть сделала распоряжение о присоединении села Гринки к Лановецкому приходу.30 декабря того же года Настоятель Лановецкого прихода и местный Благочинный священник Н. Малюжинский совершил в церкви в селе Гринки богослужение и произнес проповедь. Церковь была переполнена, главным образом, молодежью и "новокатоликами", которые в течение всей Божественной Литургии стояли на коленях и плакали.

В этот же самый день в Гринки прибыл депутат Сейма Сергей Тимошенко, принадлежащий к так называемому Волынскому Парламентскому Украинскому Представительству, но пограничные власти по телефону распорядились отобрать от Тимошенко пропуск, выданный для пограничной полосы, и предложили немедленно покинуть с. Гринки.

Вскоре Волынские Епархиальные Власти получили требование Волынского Воеводского Управления удалить священника Малюжинского из Лановцев. За Гринками пришел черед и других сел с православным населением [73, с. 198].

В волынском селе Жабча местный католический священник желал отнять храм у православных, не имея на то никаких оснований. Но он опирался на вооруженную помощь Польских военных колонистов, размещенных на землях, конфискованных у православных. Колонистам давали по 10 десятин земли на мужскую душу, они размещены были в восточных воеводствах Польши для полонизации этих земель. Ксендз вместе с поляками не один раз являлись в с. Жабча для захвата храма. Православные для защиты церкви заперлись в ней вместе с настоятелем и оставались там, в течение двух недель днем и ночью. Стояли трескучие январские морозы. В воскресенье во время литургии, когда храм был открыт для народа, ксендз вместе с колонистами и полицейскими ворвался в алтарь, священника вывели силою из храма, сорвав с него облачение. Молящихся прогнали из церкви прикладами. Потом уже вне храма произошло столкновение между православными христианами, защищавшими своего настоятеля, и полицейскими, несколько человек было ранено. Храм закрыли и опечатали. Через несколько недель его вернули православной общине, но нескольких православных участников столкновения предали суду и приговорили к тюремному заключению. Эта трагическая история - лишь одна из многих случавшихся тогда повсюду на востоке Польши [83, с.234].

В селе Малые Загайцы местные переселенцы заставляли крестьян подписывать декларации про переход католицизм. "Возвращенные" в этом случае не будут платить долги за землю купленную ими, которую поляки отобрали от Загаецкого монастыря. В противном случае их вышлют за 30 верст от села. Эти и другие преследования набирали все большую силу.

В Ковельском уезде польская оккупационная администрация вместе с католическим клиром решила насадить унию в с. Дубечно еще в 1929 г. В приходе возникло недоразумение между священником и псаломщиком, следствии чего псаломщик должен был перейти в другой приход. Он, не желая переходить, перешел в унию и начал подстрекать на это и население. После этого случая, псаломщик привез униатского священника Пилипенко. Последний утверждал крестьянам, что есть государственная вера и именно такой церкви хочет государство [68, с.477].

Но все эти методы не приносили желанных результатов. Православная вера, вера дедов и прадедов оставалась неотъемлемой частью духовных ценностей волынского народа. Вековые церковные обряды и традиции носили чисто православный характер и не могли быть подменены другими ценностями. Они были бесценным сокровищем в душе каждого украинца. По переписи 9 декабря 1931 г. православных в Волынской Епархии было, по крайней мере, 1 406 871 человек. Как видим, не смотря на все гонения, переходы, лишения, запугивания и другие похожие методы, число православных увеличилось за 10 лет на 340 тысяч [29, с.380].

2.7) Гонения которые происходили в Польше и все утеснения, которым подвергались православные, не могли оставаться не замеченными. На это указывает даже тот факт, что глава униатов Галиции митрополит Андрей Шептицкий, счел своим долгом в 1938 г. в особом архипастырском послании заявить: "Поразительные события, которые происходят в последние месяцы на Холмщине, побуждают меня публично выступить в защиту наших братьев, не воссоединенных греко-кафолических христиан Волыни, Холмщины, Подляшья и Полесья, и призвать вас к молитве за них и к подвигу покаяния, чтобы испросить у Неба милость Божию... В глазах нескольких миллионов населения Польши апостолический престол стал совиновником происходящих разрушений. Между Католической и Православной Церквами выросла новая пропасть" [83, с.241].

Православный народ не оставался безучастным к горькой участи своей Церкви. Особенно громко свой голос в защиту Матери Церкви возвышали русские общественные и политические деятели. Известный поборник православия и российский патриот В.В. Богданович выступил в Сенате с большой речью о бесправии Православной Церкви, о конфискации церковного имущества, о разрушении храмов, о кощунственных оскорблениях православной веры и насилии над православными в Польском государстве. Положение Православной Церкви противоречит Конституции страны, утверждал сенатор В.В. Богданович и в подтверждение привел следующие данные: к 1929 г. у Православной Церкви в СССР было отнято 27% всех храмов, в Польше - 45% [83, с.241].

Страдания православных в Польше привлекли к себе внимание людей во всем мире.8 марта 1936 г. в Нью-Йорке состоялось Общее русское собрание, посвященное 75-летию отмены крепостного права в России, с участием представителей 14 русских национальных организаций. В итоге обсуждения положения православной Церкви, в Польском государстве собравшиеся вынесли резолюцию, осуждающую гонения на православие. Обращаясь к Польскому правительству, собравшиеся предупреждали, что "такая антиславянская и антибратская политика чинов Польской администрации в черную для России годину приведет в будущем к новой борьбе и ожесточению сердец польского и русского народов, что являлось тягостной ошибкой в прошлом и чего, конечно, всячески следует избегать в будущем" [83, с.242].

Резолюцию протеста подписали православные иерархи в Америке архиепископы Виталий, Адам и епископ Макарий. Текст резолюции был разослан в 19 стран, Сербскому Патриарху Варнаве, русским православным епископам, крупным русским общественным организациям, в редакции русских и иностранных газет, Римскому папе, в Лигу Наций, президенту Польской республики, митрополиту Дионисию и др.

Митрополита Дионисия эта резолюция протеста повергла в тревогу. Он счел необходимым напечатать свое обращение к Польскому правительству, в котором говорилось: "Имею честь препроводить копию письма председателя Всероссийского народного крестьянского союза в Америке от 25 марта с. г. вместе с копией присланной мне резолюции "О преследовании Русской Православной Церкви в Польше". Одновременно выражаю свое самое глубокое возмущение ввиду провокационной акции. Таким образом, желаю публично выразить горячую привязанность Автокефальной Православной Церкви в Польше к государству и опровергнуть "гнусные инсинуации" [67, с.69-70].

Русская православная общественность в Польше, видя бессилие епископата, его неспособность защитить Церковь, пришла к выводу, что для правильного устроения церковной жизни и преодоления разногласий, для того, чтобы добиться от правительства реальных гарантий церковной свободы и невмешательства властей во внутренние дела, необходимо созвать Собор с участием не только епископов, но также представителей клириков и мирян, подобный Всероссийскому Поместному Собору 1917-1918 гг. [83,c.243].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5


© 2010 Рефераты