рефераты курсовые

Возникновение первых богов

Возникновение первых богов

Как возникла у людей идея Бога, когда это произошло, какими были первые боги - все это остается тайной. Вряд ли ее когда-либо удастся раскрыть. Мнений на этот счет высказано немало, но ни одно из них мы не можем считать бесспорным, надежно обоснованным.

Факты, добытые археологами, историками, исследователями древнейшего искусства и этнографами, позволяют сделать некоторые обобщения, касающиеся образа жизни, занятий, быта, а отчасти знаний и верований людей, которых мы считаем первобытными. Это были охотники, рыболовы, собиратели - представители так называемого Homo sapiens, кроманьонского человека (к этому виду или подвиду относимся и мы).

Они распространились на земном шаре около 40 тысячелетий назад, со временем освоили все обитаемые материки. Судя по сохранившимся с тех пор орудиям труда, произведениям искусства, интеллектуально и психически эти люди существенно не отличались от нас, а в чем-то, пожалуй, превосходили.

Прежде кроманьонцев на Земле господствовал другой вид (подвид) человека разумного - неандертальцы. Однако их духовный мир для нас во многом остается неясным: слишком скудны факты, допускающие разные толкования. Неандертальцы жили разрозненными группами. Есть сведения, что они хоронили умерших, а значит, чтили умерших, осыпали могилы цветами. У них имелись какие-то примитивные формы натуралистического, предметного искусства (подобие современным разновидностям поп-арта, изготовления муляжей). Нет веских оснований считать, что они выработали представления о высших существах.

Первые свидетельства такого рода появляются в эпоху кроманьонцев: наскальные рисунки, гравюры на кости, фигурки из камня, кости, дерева. Это - изображения фантастических существ или стилизованные женские фигурки. Большинство исследователей склоняется к мнению, что эти произведения архаичного искусства отражают представления людей об окружающем мире и своем месте в нем.

Если бы все ограничивалось только подобными «немыми» артефактами, то смысл их оставался бы неясен. Однако по материалам изучения племен первобытной культуры известно, что у них существовали представления о великих богах, а чаще - обожествленных предках, животных (реже - растениях, камнях), о неких человеко-богах или бого-зверо-людях.

Характерная черта искусства кроманьонских охотников: великолепные реалистические изображения крупных млекопитающих, которые служили объектом охоты. А вот люди почти всегда показаны схематично или искаженно. Почему? Вряд ли дело только в узкой специализации художников. Что мешало им рисовать портреты, хотя бы в профиль, верно отражающие оригинал?

Наиболее правдоподобный ответ: мешала вера в магическую силу изображения тех или иных объектов. Подобное суеверие характерно для многих племен архаичной культуры, с которыми сталкивались европейцы.

Курьезный случай, подтверждающий это, произошел с Н.Н. Миклухо-Маклаем. Его слуга, туземец, веривший в магическую силу фотоаппарата, позволяющего получать копии людей, категорически запретил себя фотографировать. Миклухо-Маклай обещал учесть это желание. Однажды, когда слуга спал, ученый решил сделать его фотопортрет, но в последний момент отказался от своего намерения.

Он поступил честно. А делая снимок, рисковал жизнью человека. Ведь туземец мог проснуться во время съемки, ужаснуться и решить, что белый человек обрел власть над его душой. Образ человека, как считали представители архаичной культуры, обладает мистической сопричастностью с живым человеком (или животным). Такое суеверие могло бы довести туземца до тяжелой болезни, депрессии, а то и могилы (подобные случаи бывали). Действенность магии определяется степенью веры в нее.

Но если конкретных реальных людей древние охотники избегали изображать, то этот запрет распространялся на животных, а также, по-видимому, и на фантастические существа или условно-символические образы мужчин и женщин. Из них определенно выделяются два: человеко-звери и женщины с пышными формами.

Бог охоты. Имя этого божества нам неизвестно. Точнее сказать - у него сотни, тысячи имен. Такие боги, обожествленные предки или животные, с незапамятных времен были у различных охотничьих племен в разных частях земного шара.

Конечно, ни о каком едином великом боге не может быть речи. Каждое племя или род вырабатывали представление о своем более или менее индивидуальном божестве или духе. Вера в них характерна для коренных народов во всех частях света. Но во всех случаях было нечто общее, позволяющее говорить о великом боге охоте как выразителе чувств, мыслей, верований, обычаев охотников разных времен и народов.

За основу мы возьмем древнейшее изображение фантастического существа, определенно имеющего отношение если не к охотничьей магии, то во всяком случае к духовному миру первобытных охотников.

Во Франции есть знаменитая пещера Ле-Труа-Фрер (Три Брата - названная в честь открывших ее трех сыновей графа Бешуана). В ней сохранились загадочные изображения «зверолюдей» и химерических животных. Из них выделяется один образ, получивший названия «Колдун», «Шаман», «Владыка зверей».

В нем соединены черты человека и нескольких животных. У него рога и уши оленя, совиные глаза и клюв, медвежьи передние лапы, лошадиный хвост и человеческие ноги, а также орган, отличающий мужчину, хотя и находящийся не совсем на своем месте.

Нет никакого сомнения, что талантливый первобытный художник со знанием дела отразил характерные особенности человека и животных, стремясь выразить определенную идею. Странное соединение черт, не встречающееся в природе, безусловно рождено силой воображения и какими-то мыслями и эмоциями.

Очень показательно уже то, что перед нами образ «комплексный» и не имеющий аналогов в природе. Его создатель выразил нечто свое собственное как свободный (отчасти, конечно) творец, находящийся в некотором роде вне или даже над природой. Он словно пожелал показать, что человеку свойственны черты самых разных обитателей Земли.

«Все это вместе, - по словам американского ученого и писателя Тома Придо, - создает существо, источающее жизненную энергию, волшебный сплав звериных и человеческих сил».

Такого ли воздействия на зрителей добивался художник? Или он просто шутил, подтрунивая над каким-то охотником? Или изобразил монстра, чтобы запугать соплеменников? Или это - детская страшилка из сказки? Или - наркотическое видение, возникшее во время шаманских камланий?

Такие предположения имеют право на существование, но выглядят надуманными. Они не учитывают главное: данный художественный образ уникален по выразительности, мастерству, смысловой глубине, фантастичности. Он должен воплощать какую-то значительную, великую идею.

Есть в той же пещере еще одно изображение подобного типа - так называемая «сцена с колдуном»: бегущий и, похоже, раненый олень, молодой бизон (впрочем, похожий и на крупного козла), а за ними - бизон с рогами и хвостом, но стоящий на человеческих ногах. Смысл этой композиции неясен. Предположение, что показан колдун в маске или охотник, замаскированный под зверя, вряд ли убедительно: слишком уж велик бизон, чтобы человек смог надеть на себя часть его шкуры с головой, да еще и притвориться бизоном. То, что можно показать на рисунке, не всегда осуществимо в реальности.

Сказки о превращениях людей в животных, и наоборот, очень распространены едва ли не у всех народов Земли. Каждый из нас слышал и читал их в детстве. Животные в сказках наделяются человеческими чертами. В мифах древних народов нередко присутствуют звероподобные люди или человекоподобные звери. Поэтому не исключено, или даже вполне вероятно, что в пещере Трех Братьев запечатлен персонаж древней волшебной сказки.

Надо только иметь в виду, что понятие волшебной сказки появилось и укоренилось сравнительно недавно. В древности люди относились к волшебству с доверием. Они еще не знали четких пределов законов природы, а сновидения толковали как перемещения души в другие миры. Нередко то, что мы склонны считать волшебной сказкой, некогда было мифом - преданием, выражавшим жизненный опыт племени, его отношение к миру.

Итак, есть основания считать фантастические образы пещеры Трех Братьев мифологическими персонажами, которых обожествляли охотники. Эти персонажи показывают замечательные качества и возможности великого охотника, способного справиться с любым зверем.

Как художественное и философское обобщение такой образ был вполне оправдан и правдив. Охотники каменного века действительно справлялись с любыми животными-гигантами: мамонтом, шерстистым носорогом, диким быком, огромным пещерным медведем, львом. Конечно, в большинстве случаев охота была коллективной. В мифах присутствовали образы обобщенные, героические, обожествленные.

В мифах легендарный предок умел превращаться в зверей, птиц и других животных, приобретая их качества. В то же время он оставался человеком. Так считали охотники-туземцы Африки, Сибири, Юго-Восточной Азии, Австралии, Южной Америки. Отличия были непринципиальны. Если в Сибири преобладали легенды о человеке-олене, то в Австралии почитались люди-кенгуру, а в Африке - люди-леопарды.

Английские исследователи Б. Спенсер и Ф. Гиллен отмечали, что тотемические первопредки австралийцев мыслятся одновременно и людьми и животными (реже - растениями). В мифах этих племен, записанных немецким этнографом К. Штреловым, предполагается тождество между животными и человеком, так что можно с одинаковым основанием говорить о кенгуру-человеке и человеке-кенгуру.

Советский этнограф В.Р. Арсеньев изучал быт и нравы африканских охотников на крупных животных. Этих охотников соплеменники считают магами, колдунами («симбон»). Ученый привел слова песни охотничьего племени бамбара (республика Мали):

Человек должен бояться охотника.

Охотник - это ведун,

Он знает деревья, он знает воду,

Он знает зверей, он знает лес…

…Многие носят штаны, но не все они - мужчины.

Много обладателей штанов, но мало мужчин.

Много людей, но мужчины - только охотники.

Охотник олицетворяет единство человека с природой, с животными. Он не только господствует над своей добычей, но и зависит от нее.

«Симбон в глазах его окружения, простых земледельцев, - пишет Арсеньев, - это получеловек-полусверхъестественное существо (аккумулятор, генератор и распорядитель магических сил природы), получеловек-полузверь». Эта характеристика удивительным образом соответствует сути изображения, оставленного древнейшими охотниками в европейской пещере. И то же можно сказать о вере в мистическую суть охоты, представителей различных племен Сибири или Австралии.

Можно согласиться с мнением Арсеньева: «У истоков религиозного сознания превалировало такое представление о мире, когда звери были равны богам, боги - людям, а люди - зверям. Человек в этот период сознавал себя равным с другими компонентами в системе Природы, и на путях ее познания и преобразования он сам создавал богов. При этом он уподоблял свою собственную природу представлению о природе вне себя».

Конечно, убеждение в своей сопричастности, своем единстве с окружающей природой определяет веру в одухотворенность окружающей природы и позволяет человеку жить в согласии с ней.

Но это лишь первый шаг. Мысль человека идет дальше. Он понимает и свое отличие от других созданий природы, свои необычайные возможности. В его сознании возникает образ великого охотника (обычно он ассоциируется с образом мистического предка). И если у одного племени им мог быть человек-бизон, у другого - человек-мамонт (есть и такое наскальное изображение), у третьего - человек-олень или человек-медведь, то у какого-то гениального мыслителя каменного века возникла мысль о слиянии подобных частных образов в единый обобщенный образ Великого Охотника. Это уже сверхчеловек и сверхзверь, а значит, великое божество охоты.

…До сих пор у целого ряда народов, главным образом африканских, сохраняется вера в местных богов или духов. Упоминать о таких божествах, считая их великими, нет никаких оснований. Тем более что пришлось бы говорить более о суевериях, чем о вере.

Образ Великого Охотника - нечто совсем другое. Он был порожден не только фантазией, но и выразил отношение человека-охотника к окружающему миру и своему месту в нем. Это - одна из тех общих идей, которая позволяет говорить о духовном единстве человечества.

Итак, едва ли не первым великим божеством у людей, занимавшихся преимущественно охотой, с древнейших времен было существо, воплощающее в себе человеческие и звериные качества. Оно символизировало единство человека с природой, а также - отчасти - господствующее положение охотника в мире животных, обладание им особой мистической силы. Можно сказать, что в этом случае человек, ясно того не сознавая, поклонялся всему человечеству и всей окружающей природе, в которой он существовал и единство с которой ощущал.

Культ охотника, воплощенного в божество мистического зверочеловека, возможно, был хронологически не первым в истории культуры. Хотя более или менее точных датировок в этих случаях нет, но, безусловно, в искусстве каменного века на протяжении не менее десяти тысячелетий абсолютно преобладали изображения женщин.

Фигурки и изображения женщин каменного века были найдены в разных районах Европы, Азии, Африки. Нередко их называют «первобытными венерами». Правда, большинство из них вряд ли с нашей точки зрения могут считаться эталоном женской красоты. У большинства этих женщин грузные фигуры, утрированные половые признаки, нередко жировые накопления на бедрах, талии, ногах. Другая особенность: почти у всех у них отсутствуют лица.

Одни фигурки женщин вырезаны из камня или кости (часто - мамонтовой), другие выполнены в виде гравюр или барельефов, третьи нарисованы. По стилю они тоже различны: от натуралистических до стилизованных, символических, полуабстрактных Порой некоторые фигуры удивительным образом напоминают создания авангардистов XX века.

Что подвигло людей на создание этих фигур? Какими были эти люди, в каких условиях и для чего они занимались таким творчеством?

На подобные вопросы ответить нелегко. Некоторые исследователи полагают, что так проявлялись в далекой древности эстетические и эротические чувства. Подобные взгляды характерны для людей, которые озабочены именно эстетизмом и эротизмом или увлечены фрейдизмом.

Насколько известно, представители архаичной культуры не страдали подобными отклонениями. В нелегких, далеких от комфорта условиях примитивного охотничьего, а также скотоводческого и земледельческого быта основной заботой нормального человека, тем более мужчины, являлось добывание пищи и обеспечение безопасности. Если бы те, кто чрезвычайно озабочен сексуальными проблемами, вынуждены были постоянно охотиться на диких зверей, их мировосприятие изменилось бы коренным образом; в противном случае они бы погибли.

Вообще, представления о том, что «дикари» необычайно сексуальны, обладают какой-то поразительной половой потенцией и готовы беспрестанно совокупляться - не более чем дикий предрассудок. Он не подтверждается никакими наблюдениями (а изучало племена архаичной культуры очень немало исследователей).

Много ли могло быть полных, а то и чрезмерно полных женщин 10-20 тысячелетий назад, в конце ледниковой эпохи у племен, которые вели кочевой или полукочевой образ жизни? Вряд ли. Пожалуй, такое могло быть только в особых случаях: если данная группа людей, семья, род относились к процветающим и в то время, когда отношение к женщине было не только почтительным, но подчас и благоговейным.

Если бы мужчины воспринимали женщин преимущественно как объекты сексуальных вожделений, то их изображения были бы связаны с половым актом и позы были бы соответствующими. Подобные рисунки древних людей известны, но их очень мало. И не удивительно. Удовлетворение полового инстинкта - в разных формах - не являлось для «первобытного» человека чем-то неутолимо желанным и малодоступным. В архаичных обществах были свои представления о половой жизни, которую обычно не связывали с деторождением, а то и с добрачным воздержанием и сохранением верности в браке.

Сошлемся на мнение авторитетных исследователей австралийских племен Рональда и Кэтрин Берендтов: «Нигде среди аборигенов Австралии, насколько нам известно, добрачные и внебрачные взаимоотношения полов полностью не запрещаются. В ряде случаев они даже поощряются… Половые сношения воспринимаются как нормальный, естественный фактор человеческой жизни». Какого-нибудь особого сексуального интереса к представителям противоположного пола у таких народов нет именно благодаря в значительной мере естественному образу жизни. Чрезмерная озабоченность половыми проблемами характерна для так называемых цивилизованных обществ.

Кстати, те же авторы отметили, что «очень немногие аборигены в традиционных условиях полнеют», и привели примеры распада семей из-за того, что жены были слишком грузными. И хотя этнографы и археологи нередко называют стилизованные фигурки полных женщин каменного века «первобытными венерами», в действительности подобные образы ни тогда, ни теперь не могут служить эталоном женской красоты. Испокон веков для сексуальных утех мужчины предпочитают пользоваться услугами молоденьких стройных девушек.

Убедительные примеры на этот счет приводили многие специалисты-этнографы. Например, французский ученый Клод Леви-Стросс наблюдал в джунглях Бразилии жизнь племени, в котором у вождя была одна старшая супруга, которая вела домашнее хозяйство, и несколько молоденьких жен. «Естественно, - писал Леви-Стросс, - ему импонирует возможность доступа к молодым и красивым девушкам; это дает ему удовлетворение не столько физическое, сколько эмоциональное. Однако главным образом полигамный брак и его специфические атрибуты служат средством помочь вождю выполнять свои обязанности. Если бы он был один, то ему было бы трудно делать больше, чем остальным. Его второстепенные жены, освобожденные от тяжелых обязанностей своего пола, оказывают ему поддержку и утешение. Они одновременно являются вознаграждением за власть и ее инструментом».

Скорее всего, большое количество изображений женщин каменного века объясняется не сексуально-прикладной ориентацией, не является выражением половой страсти художника и его вожделений, а представляет собой памятники первобытной религии.

Вот что писал о них известный исследователь первобытного общества Н.Н. Ефименко: «Переданы они почти всегда нагими, с подчеркнутыми признаками пола. Особенно в них бросается в глаза желание первобытного художника передать черты зрелой женщины-матери; об этом говорят такие постоянно присущие им признаки, как объемистые груди, огромный живот и общий характер фигуры - с чрезмерно развитыми жировыми отложениями в области таза и бедер. В некоторых, правда, все же довольно редких, случаях они, несомненно, прямо изображают беременных женщин».

Он обратил внимание на то, что подобные фигурки встречаются по большей части вблизи очага. Порой у них были отбиты головы, и почти всегда отсутствовали лица. Ученый пришел к выводу, что по крайней мере в ряде случаев статуэтки были разбиты сознательно - «хотя бы для того, чтобы уничтожить «покровителей» жившей здесь общины».

Спору нет, встречаются среди памятников первобытного искусства изображения, созданные именно с любовью, желанием передать красоту и привлекательность женщин. В подобных случаях художник старался запечатлеть и черты лица женщины, а фигуру делал подчас преувеличенно вытянутой. Но это - скорее исключение, чем правило.

По мнению Н.Н. Ефименко, большинство изображений женщин каменного века представляет собой проявления матриархата и показывают родоначальниц рода или исполнительниц семейно-родовых обрядов.

Обнаружив изображение такого типа с рогом в руке, ученые предположили, что это символ благополучия, обилия. Хотя такой символ возник несравненно позже, не исключено, что рог стал служить им еще в каменном веке. Впрочем, не менее вероятно, что таким образом люди увековечили образ женщины, приготовившей магический опьяняющий или дурманящий напиток, способный переносить человека в «мир иной», мир видений, галлюцинаций.

Согласно версии советского этнографа С.А. Токарева, эти женские статуэтки изображают хозяйку очага или хранительницу огня: «следы подобного мифологического образа, предмета семейно-родового культа, сохранились у многих современных народов, особенно у народов Сибири».

У аборигенов Австралии, а также у некоторых африканских племен существуют предания о том времени, когда женщины господствовали над мужчинами (австралийцы особо чтили женщин-первопредков). Вообще, у многих народов женщина служила олицетворением плодородия и соответствующее божество было преимущественно женского рода. При этом мать-прародительница представлялась не как молодая красивая женщина, а как пожилая опытная многознающая и владеющая магическими приемами.

По словам Т.Г. Штрелова, изучавшего культуру австралийских аборигенов, «женщины-предки, почитаемые в мифах аранда (одного из племен. - Р.Б.), внушают благоговейный трепет, пользуются неограниченной свободой. Они часто более могущественны, чем мужчины».

А вот свидетельство французской исследовательницы африканских племен Д. Пом: «Парадоксальным образом африканская женщина должна перестать рожать, чтобы быть окончательно принятой семьей мужа. Сами африканцы признают, что, переступив определенный возрастной порог, женщина почти не отличается от мужчины. Не важно, является ли она женой вождя либо нет, умная женщина, семья которой преуспела, имеет право на общее уважение. Тем большее, чем многочисленнее ее живущие дети».

Наконец, сошлемся на американского ученого XIX века Л.Г. Моргана. Он привел, в частности, сведения, полученные от миссионера Артура Райта, проведшего много лет в одном из ирокезских племен: «Обычно управляли домом женщины и притом, конечно, прочно держались вместе. Запасы были общими, но горе тому злополучному мужу или любовнику, который пренебрегал своей обязанностью участвовать в добыче средств существования. Сколько бы ни имел детей или имущества в этом доме, он мог каждую минуту получить приказание свернуть свое одеяло и убираться… И если какая-нибудь тетка или бабушка не вступалась за него, он должен был возвратиться в свой клан… Женщины были большой силой в кланах, как и повсюду. Они не задумывались, когда требовали этого обстоятельства… «сбить рога» с головы вождя и сделать его опять простым воином. Точно так же назначение вождя находилось всегда в их руках».

Не станем умножать примеры. Постараемся сделать общие выводы.

По мере того как уменьшалось количество крупных животных, на которых успешно охотились первобытные люди (особенно явно такое оскудение охотничьих ресурсов проявилось в Новом Свете и Австралии, а также на территории Сахары и в Европе), все более важное значение для выживания племен приобретало собирательство, а затем примитивное земледелие и скотоводство. Появились первые достаточно долговременные поселения, и ведение домашнего хозяйства, наряду с собирательством и обработкой земли, стало, как мы теперь выражаемся, более престижным. Соответственно менялось и общее отношение к женщинам, что находило отражение в мифах и верованиях.

Пожилая, опытная, мудрая женщина, умело ведущая хозяйство, имеющая много детей и внуков, стала служить символом благополучия и процветания рода. Отсюда - и обожествление женщины - прародительницы.

Такой, по всей вероятности, была первая богиня у многих первобытных (точнее - архаичных) племен и народов. Конечно, у каждого рода и племени, а то и у каждой семьи она имела индивидуальные черты. Но сходства в этих изображениях - в самых разных регионах, при определенном уровне материальной культуры - гораздо больше, чем отличий. Поэтому этот образ с полным основанием можно считать первой Великой богиней.


© 2010 Рефераты